Мифология кельтов

[София]

                
                                                       


Христианизация, разрушившая религиозно-мифологическую целостность язычества многих народов (например, славян), в случае с кельтской мифологией сыграла положительную роль. Кропотливая работа христианских монахов, взявших на себя труд собрать и записать древние мифы и саги сохранила для нас удивительный духовный мир отважных и горячих кельтов, которые не доверили бумаге легенды и мифы о богах, духах, демонах и героях, полагаясь на устные пересказы и хорошую память своих славных поэтов и сказителей.
Поэты в Ирландии занимали особое, исключительно высокое положение в жизни общества, пожалуй, не уступавшее месту друидов, и это позволило монахам заниматься собирательством древних текстов без опасения впасть в язычество, а поэты еще долго продолжали пересказывать саги благодарным слушателям.
Своеобразие кельтских мифов заключается прежде всего в том, что в них чаще всего речь идет о героях, и меньше — о богах. Идеалом островитян можно считать бесстрашного Кухулина, в одиночку защищавшего Ольстер от вторжения ратей Медб, королевы Коннахта.
  Кровавые сражения и поединки — главная тема кельтских мифов — могут показаться менее ужасными, если помнить о вере кельтов в реинкарнацию душ. Их загробный мир, в отличие от античного, не был мрачным обиталищем теней. Его можно назвать раем, местом отдыха душ перед возвращением в наш мир. Так поэт-воин Оисин с красавицей феей Ниам 300 лет провел в потустороннем мире, прежде чем вернулся в Ирландию. Спешившись с волшебного коня, Оисин из юноши тут же превратился в дряхлого старца. Еще одной яркой чертой кельтских мифов является любовный треугольник: чаще всего это юная прекрасная богиня, фея или дева и двое мужчин, молодой отважный воин и умудренный жизнью старик. Один из них любим, второй отвергнут, и чтобы завоевать своенравную красавицу, в ход шли оружие, сила и колдовство.

                                                                  

[София]

Карта Кельтики.

Видите, какую большую территорию населяли раньше кельты? Поэтому начать я хочу с рассказа об одном из бардов, который согласно сказаниям был не только им. Ведь благодаря таким людям, до нас дошли все те мифы, о которых пойдёт речь дальше.

Кельтские легенды.

Сказания о Талиесине

У одного могущественного бретонского начальника племени Гвиддно, говорит предание, был сын по имени Эльфин, которому ничего никогда не удавалось. Много горевал об этом отец и не знал, чему приписать постоянные неудачи сына. Наконец, посоветовавшись с друзьями своими, он решился отдать на его попечение тони на морском берегу и таким образом в последний раз испытать его счастье.

Посетив свою тоню в первый раз, Эльфин увидел, что в ней не было ни одной, даже мелкой, рыбы, хотя весной ловы в этом месте всегда были очень хороши. Опечаленный новым доказательством своего постоянного несчастья, он собирался уходить с тони, когда вдруг заметил что-то черное на плотине у самого шлюза. Ему показалось, что это был кожаный мех. Один из рыбаков сказал ему:

- Видно, нет тебе ни в чем удачи. Уж на что лучше этой тони! Бывало, в ней каждый год первого мая ловилось многое множество всякой рыбы, а нынче всего вон только и вытащил, что кожаный мех.

Подошли они оба к тому, что казалось им издали кожаным мехом, и увидели корзину, плетенную из ивовых прутьев и покрытую кожей. Подняли крышку, и каково же было изумление их: в корзине спал прекрасный младенец. Минуту спустя он открыл глазки, улыбнулся и потянул к ним свои маленькие ручонки.

- О талиесин! - воскликнул рыбак, указывая на ребенка и в изумлении расставляя руки.

- Талиесин! - повторил Эльфин, вынимая ребенка из корзины и прижимая его к своей груди. - Так пусть же и называется он Талиесин!..

Держа младенца на руках, Эльфин сел осторожно на коня и тихонько поехал домой. Он не мог удержаться от слез, глядя на ребенка и раздумывая о своей постоянной неудаче. Вдруг ребенок запел, и песня его скоро утешила Эльфина.

- Полно плакать, Эльфин, - говорил он в ней, - твое отчаяние не поможет. Полно лить слезы! Не всегда ты будешь несчастлив. Бог посылает человеку богатства и со дна морской пучины, и с высоких горных вершин, и из волн речных. Хотя я слаб и мал, а придет время, когда я буду тебе полезнее множества рыбы. Не сокрушайся. Во мне, по-видимому, нет вовсе силы, но зато уста мои чудесно одарены свыше. Пока я буду с тобой, тебе нечего опасаться.

Эльфин приехал домой веселый.

- Ну, что же ты поймал? - спросил его отец.

- То, что гораздо лучше рыбы, - отвечал сын.

- Да что же такое?

- Я поймал барда, - сказал Эльфин.

- Барда? Да на что он может тебе пригодиться? - печально возразил отец.

Тут Талиесин сам вступился за себя:

- Бард будет ему полезнее, - сказал он, - чем тебе твоя тоня.

- Как! Ты уже умеешь говорить, малютка! - воскликнул изумленный Гвиддно.

- Да, я могу отвечать прежде, чем ты меня спросишь, - сказал Талиесин и запел. - Мне известно все: и прошедшее, и будущее.

Эльфин отдал Талиесина своей жене, и с этого дня в течение целых двенадцати лет счастье не оставляло его дома.
В год, когда Талиесину минуло тринадцать лет, Мэлгон, король гвиедский, пригласил к себе Эльфина на праздник. Случилось это на самую Пасху, и потому торжество у короля было великое: столы ломились под тяжестью яств. Когда все гости порядочно подгуляли, отовсюду послышались самые преувеличенные похвалы хозяину.

- Есть ли на свете король славнее Мэлгона - король, у которого и барды были бы искуснее его бардов, - говорили гости, - и воины храбрее, и лошади быстрее, и борзые лучше? Нет, такого короля не найдешь в целом свете.

Такая лесть раздосадовала Эльфина.

- Конечно, - сказал он, - трудно тягаться с королем в чем бы то ни было, но что касается до бардов, то я смело могу сказать, что у меня дома есть бард, который всех королевских за пояс заткнет.

Все барды Мэлгона и между ними Хайнин восстали против Эльфина, и двор, и гости ужаснулись неслыханной дерзости и донесли о том королю. Повелел король бросить бедного Эльфина в тюрьму и держать его в цепях до тех пор, пока тот не докажет, что его бард мудрее бардов королевских.

Когда слух о пленении Эльфина дошел до Талиесина, он незамедлительно явился к королю. У того как раз шел пир со знатными людьми королевства. Талиесин вошел в залу пиршества и спрятался в угол, мимо которого должны были проходить придворные барды, направляясь на поклон королю. В то время, как барды проходили мимо него, он стал корчить им гримасы, на которые те не обращали внимания; но когда они остановились перед королем, желая приветствовать его, ни один из них не мог выговорить ни слова. Когда же король велел им петь, то все они против своей воли скорчили королю рожи и стали что-то бормотать себе под нос. Король решил, что они пьяны, и в гневе обратился к главному из них, Хайнину, требуя, чтобы он объяснил странное поведение бардов, угрожая ему страшным наказанием.

Хайнин пал к его ногам:

- Государь, не излишнее употребление вина заставляет нас являться к тебе в таком странном виде: мы не пьяны, но нас попутал бес, он сидит вон там в углу, приняв вид ребенка.

Услышав такую речь, Мэлгон велел призвать к себе Талиесина и спросил его, кто он и откуда пришел. Мальчик отвечал ему на это:

- Я главный из бардов Эльфина. Звездное небо - мне родина. Никому не известно происхождение мое, а мне известно все: и прошлое, и будущее. Пророк Иоанн звал меня Мерлин, и еще Гвион Бах я звался, а сегодня зовусь я Талиесином.

Король был очень изумлен, услышав это, и, вспомнив, как Эльфин нагло бахвалился, приказал Хайнину состязаться с Талиесином в пении.
Едва только Хайнин вздумал запеть свою песню, как вдруг смешался, стал опять гримасничать и бормотать невнятные слова. Напрасно Мэлгон грозил ему и, словно разъяренный лев, метался во все стороны, приказывая каждому из бардов своих петь, как, бывало, певали на пирах, напрасно умолял он их поочередно не срамиться перед бардом его подданного: все придворные барды делали то же, что и Хайнин, самый искусный из них.
Наконец Мэлгон обратился к Талиесину:

- Вижу могущество твое, - сказал он, - но чего же ты от меня требуешь? Зачем ты пришел сюда?

- Я пришел сюда, - отвечал мальчик, - чтобы освободить моего благодетеля. Знай, что много заключается тайной силы в моей песне, что мне стоит только запеть, и ни камни, ни железные цепи - ничто не устоит против моей песни. А тебе я скажу, что с тобой приключится за твое высокомерие.

И он запел грозным голосом песню, от которой кровь застыла в жилах Мэлгона:

- Вон поднимается на море страшное диво, вон несется оно сюда наказать гордого Мэлгона Гвинедда: и лицо, и глаза, и волосы его желтеют, как золото! Смерть ему, неправдивому!.. Сами боги несут эту страшную кару, поднимая ее своим могучим дыханием со дна пучины на Мэлгона, короля Гвинедского.

Чуть только успел он произнести последние слова песни, как с моря вместе с сокрушительным порывом ветра налетел на дворец громадный водяной столб и разбился о его стены. Пошел по всем покоям от этого удара треск и гул. И король, и весь двор выбежали из дворца, ожидая с каждой минутой, что он обрушится на их головы.

- Скорее освободите Эльфина и ведите его сюда! - закричал в ужасе Мэлгон.

Привели Эльфина и отдали его Талиесину, который тут же спел такую песню, что "цепи сами собой упали с его благодетеля".
 

Литература
Мифология. Энциклопедия, -М.: Белфакс, 2002
Мифы, легенды и предания кельтов, -М.: Центрполиграф, 2004

[София]

 

Талиесин("сверкающая бровь"), в валлийской мифологии волшебник и бард, первый из смертных, обладавший даром пророчества. Он был приемным сыном и слугой ведьмы Керидвен и в детстве носил имя Гвион Бах. Керидвен для своего старшего сына Афагдду готовила волшебный напиток, из которого после года вываривания образовывались три капли зелья всеведения. Тому, кто проглатывал эти капли, становились доступны все тайны прошлого, настоящего и будущего. Гвион Бах поправлял огонь под чудесным котлом, когда кипящая жидкость выплеснулась ему на палец, Чтобы унять боль, он пососал его (совсем как Финн Маккул во время приготовления Лосося мудрости), и разъяренная Керидвен последовательно превратила его в кролика, в рыбу, в птицу и в зерно пшеницы, которое тотчас же съела. Затем Гвион Бах был сброшен в море, где попал в невод и за лучезарное чело получил имя Талиесин. "Я стар, и я молод, — сказал он. — Я умер, но я жив". Поэт и провидец, он предсказал нашествие саксов и свою смерть. Его часто изображали в виде орла, птицей, избираемой жрецами для полетов души в потусторонний мир.

Керидвен готовит зелье

[София]

Если вас заинтересовали краткие сведения об этом неоднозначном персонаже мифологии кельтов, представляю вам более подробные сведения.

Taliesin
Original design by Jen Delyth ©1998

Талие́син (устаревшая русская передача — Тальесин; валл. Taliesin) (ок. 534 — ок. 599) — древнейший из поэтов, писавших на валлийском языке, чьи произведения дошли на наших дней. Его имя связано в основном с Книгой Талиесина — большим стихотворным сборником, созданным в средневаллийский период (Дж. Гвеногврин Эванс датирует книгу прмерно 1425 годом, а Н. Денхольм-Янг — началом XIV векТогда Талхайарн Тад Авен (Tad Awen, «отец музы») добился успеха в поэзии; и Нейрин и Талиесин и Киан, которого называют Гвейнт Гваут
     (вероятно, Gwenith Gwawd, «пшеница песни») вместе в одно время добились успеха в  британской поэзии
Существует традиция, согласно которой Талиесин родился в окрестностях озера Гейрионид, на севере Уэльса (графство Конуи, возле Лланруста). Она основана на строчке, дописанной в конце стихотворения Anrec Uryen («Дар Уриена»):
     Mineu dalyessin o iawn llyn geirionnyd
Дж. Моррис-Джонс предполагал, что iawn (в современном языке — «правильный, верный, истинный») появился в результате неправильно прочтения писцом слова lann 'берег' как iaun (возможное написание iawn. Тогда эта строчка переводится как «Я Талиесин с берегов озера Гейрионид». Однако Ивор Уильямс считает нужным править слово llyn 'озеро' на llin 'линия, род'; в этом случае geirionnyd является формой слова keirionnyd, которое имеет два значения, одинаково подходящие в этот контекст, — «властитель» и «небеса». Тогда строчка читается как «Я Талиесин, из истинно царского (либо небесного) рода», что хорошо согласуется с представлениями о «легендарном» Талиесине.
Талиесин был придворным бардом и писал стихотворения, восхваляющие того правителя, на службе которого он находился. К безусловно раннему времени Ивор Уильямс относит 11 стихотворений (основываясь не только на соображениях стиля и жанра, но и на языковых свидетельствах), которые, однако посвящены разным правителям. Насколько можно понять, вначале Талиесин служил правителю Поуиса Брохвайлу Искитрогу (тогда Поуису, видимо, принадлежали обширные территории на востоке и севере, в нынешней Англии). В одном из стихотворений Талиесин хвастается:
     Я пел перед славным правителем, в излучинах Северна (Hafren)
     Перед Брохвайлом Поуиса, что любил мою музу
Тем не менее не сохранилось ни одного стихотворения, которые было бы адресовано непосредственно Брохвайлу, однако в Книге Талиесина записано восхваление его сыну, Кинану Гарвину, который хорошо известен в истории Уэльса: согласно латинскому житию св. Кадока (умер около 577), Кадок предотвратил нападение некоего Кинана на Моргануг, а Селив, названный в хрониках сыном Кинана, погиб в битве при Честере (613). Содержание Trawsganu Cynan Garwyn (trawsganu, 'перекрёстная песнь' — термин, обозначавший стихотворение, начинавшееся и заканчивавшееся одним и тем же слово Против него (Хуссы) сражались четыре короля: Урбген (Уриен) и Ридерк (Ридерх Старый) и Гваллаук (Гваллауг) и Моркант (Моргант).    Деодрик со своими сыновьями храбро сражался против этого Урбгена — поперменно то враги, то жители города терпели поражение — и он (Уриен)осаждал их три дня и три ночи на острове Меткауд (Линдисфарн) и во время вылазки был убит Моркантом, подстрекаемым завистью, ибо он лучше всех королей мог возобновлять битву.
Деятельность Хуссы датируется не вполне уверенно, но примерно он правил с 585 по 592 год, что хорошо согласуется с другими сведениями о времени жизни Талиесина.
Как и при дворе Кинана, у Уриена Талиесин писал хвалебные песни королю.

О «легендарном» Талиесине известно несколько больше, чем об историческом. В валлийской традиции он воспринимался как носитель тайного знания, ему приписывались сверхъестественные, в том числе пророческие способности и уникальный поэтический дар. По всей видимости, составитель Книги Талиесина интересовался как раз традициями о легендарном Талиесине: там собрано множество гномических стихов, начинающихся словами «я знаю» или «я видел», стихотворение Armes Prydein («Пророчество Британии»), относящееся примерно к 930 году, и различные произведения легендарного (например, Anryuedodeu Allyxandar, «Чудеса Александра» — пересказ известного в Средние века сюжета о полёте Александра Македонского) и энциклопедического характера (восходящие к Беде или напрямую к «Этимологиям» Исидора). Статус включённых в книгу религиозных стихов неясен: с одной стороны, их также могли приписывать Талиесину, с другой — не исключено, что монах-переписчик отдавал себе отчёт в некоторой «греховности» своего интереса к «языческим» (или по крайней мере нехристианским) традициям и таким образом пытался «сдобрить» этот материал благочестивой поэзиеЯ знаю, почему есть эхо в лощине,
Почему серебро сияет, почему дыхание черно, почему печень кровава,
Почему у коровы рога, почему женщина нежна,
Почему молоко бело, почему остролист зелен
[…]
Я был синим лососем,
Я был псом, лосем, косулей на горе,
Колодками, лопатой, топором в руке,
Жеребцом, быком, телёнком,
Зерном, что взошло на холме.
Меня собрали и поместили в печь,
Я упал, когда меня поджаривали,
И меня проглотила курица.
Девять месяцев я был у неё в брюхе
Я был живым, я был мёртвым
Я Талиесин.
Согласно «Истории Талиесина», вначале он был мальчиком по имени Гвион (Gwion), слугой старой ведьмы Керидвен (Кирридвен, Cyrridwen). У Керидвен была прекрасная дочь и уродливый сын по имени Морвран (Morfran), или Авагди (Afagddu). Излечить Авагди от уродства не могла никакая магия, и тогда Керидвен решила сделать его мудрым. Воспользовавшись наставлениями, найденными в книгах Вергилия (в Средние века он воспринимался как хранителем древней мудрости), она стала варить зелье в огромном котле, заставив Гвиона помешивать варево. Три капли попали ему на палец, и мальчик, положив палец в рот, проглотил капли. Так случилось, что вся сила зелья была заключена как раз в них, и Гвион обрёл дар великих знаний и мудрости. Поняв, что Керидвен будет очень зла на него, он бросился прочь, а ведьма побежала в погоню за ним.
Убегая от Керидвен, Гвион превратился в кролика, тогда Керидвен обернулась собакой. Гвион превратился в рыбу и прыгнул в реку, но ведьма стала выдрой. Когда мальчик обернулся птицей, Керидвен стала ястребом. Наконец Гвион стал пшеничным зерном, а Керидвен обернулся курицей и склевала его. Тогда она забеременела, но, зная, что ребёнок — это Гвион, она решила его убить. Тем не менее младенец оказался столь прекрасен, что она не смогла этого сделать и пустила его в море в кожаном мешке.
История превращений Гвиона напоминает историю ирландского героя Финна мак Кумала, что, возможно, указывает на их общее происхождение.
Ребёнка позже обнаружил Элфин, сын Гвидно Гаранхира, «властителя Кередигиона». Элфин рыбачил на плотине, но поймал только младенца. Будучи поражён его красотой, Элфина воскликнул: «Tal iesin!» 'Прекрасное чело!'. Талиесин же ответил ему пространными стихами. Когда Элфин пришёл домой, его отец спросил, что он поймал, и Элфин ответил, что поймал поэта. Гвидно очень удивился и спросил: «Но какую ценность (tal) имеет поэт?» — на что Талиесин мгновенно ответил: «Бо́льшую ценность (tal iesin), чем всё, что можно вытащить с плотины» (это был каламбур, основанный на двойном значении слова tal — «лоб, чело» и «ценность»).
Позже, согласно «Истории Грифида», Талиесин стал мудрым бардом и пророком при дворе своего «отчима» Элфина.

Факсимильная страница "Книги Талиесина".

Уже в средневаллийской традиции появилась идея, будто Талиесин был бардом при дворе короля Артура (в этом качестве он фигурирует, в частности, в «Килхухе и Олвен»). Однако самые ранние источники относительно Артура (тот же Ненний) датирую его жизнь началом VI века, а битва при Камланне, где он якобы погиб, относится к 542 году, что на полвека раньше расцвета карьеры Талиесина. Тем не менее этот сюжет весьма популярен, его использует, в частности, Альфред Теннисон в «Королевских идиллиях».
Образ легендарного Талиесина как носителя сакрального знания весьма популярен среди авторов, пишущих исторические романы и произведения в жанре фэнтези, особенно основанные на сюжетах из кельтской мифологии. В том или ином виде Талиесин фигурирует в книгах Г. Г. Кея, Ч. де Линта и многих других авторов; правда, чаще всего писатели опираются на вольные толкования поздних традиций в стиле Грифида.

Литература
•   Ford, Patrick K. 1977. The Mabinogi and Other Medieval Welsh Tales Berkeley: University of California Press.
•   Ford, Patrick K. 1992. Ystoria Taliesin University of Wales Press: Cardiff.
•   Ford, Patrick K. 1999. The Celtic Poets: Songs and Tales from Early Ireland and Wales Ford and Bailie: Belmont, Mass.
•   Haycock, Marged. 1997. "Taliesin's Questions" Cambrian Medieval Celtic Studies 33 (Summer): 19–79.
•   Haycock, Marged. 1987. 'Some talk of Alexander and some of Hercules': three early medieval poems from the 'Book of Taliesin // Cambridge Medieval Celtic Studies 13 (1987): 7–38.
•   Haycock, Marged. 1987–88. Llyfr Taliesin // National Library of Wales Journal 25: 357–86.
•   Haycock, Marged. 1983–1984. Preiddeu Annwn and the Figure of Taliesin // Studia Celtica18/19: 52–78.
•   Koch, John and John Carey. 2003.The Celtic Heroic Age 3rd ed. Celtic Studies Publishing: Malden, Mass.
•   Matthews, John. 1991. Taliesin: Shamanism and the Bardic Mysteries in Britain and Ireland Harper Collins: London.
•   Ifor Williams. 1960. Canu Taliesin. Английский перевод: J. E. Caerwyn Williams, The Poems of Taliesin Dublin Institute of Advanced Studies: Dublin. (первое издание 1967, переиздано в 1975, 1987)
•   Ifor Williams. 1944. Lectures on Early Welsh poetry. Dublin: DIAS

[Пикси]

Древние кельты верили в различных богов и богинь, однако же, не все кельтские нации верили в богов одной и той же группы. Так, Ирландские боги отличались от валлийских, которые, в свою очередь, отличались от галльских. Кроме того, боги не только были известны под разными именами, но многие из этих имен считались слишком святыми, для того чтобы произносить их вслух (давая обет, принято было говорить так: “Я клянусь тем богом, которым клянется мое племя”)

Важно помнить, что в дохристианскую эру люди верили в сложных и несовершенных богов, которые, подобно людям, имели свои характеры, интересы и чувства. Таким образом, требовался настоящий “религиозный профессионал” чтобы знать как не прогневать их, рискуя навлечь беды на всё племя. Поскольку кельты уподобляли богов себе, наделяя их соответствующим характером и физической оболочкой, боги были им доступны и понятны. Идея, что боги могли быть творцами морали и законов гуманизма была чужда большинству народов, населявших древнюю Европу.

 

Tuatha de Danann (Племена Богини Дану) было в ирландском пантеоне названием богов, произошедших от Нее. Ирония в том, что сама Дану никогда не появлялась лично в мифах, но предполагалось, что она уже была всюду, как земля. Конечно, некоторые европейские реки были названы в честь неё: такие как Дунай (Danube), Днепр (Dneiper) и река Дон (Don).

Дану, Дон, Ану, в кельтской (ирландской, валлийской) мифологии мать-прародительница, давшая имя расе прекрасных, но гневливых богов Племен Дану, которые правили Ирландией до прихода сыновей Миля. В валлийской мифологии Дану соответствует Дон. Дон, богиня-мать, дочь Матонви, сестра Мата и, возможно, жена бога Бели (Беленуса). У нее было множество детей, среди которых наиболее известны Амаэтон, Арианрод, Гованнон, Гвидион, Гильветви и Нудд.
Фигура богини, окруженная птицами и детьми, наряду с другими божествами, украшает котел из Гундеструпа ниже в иллюстрациях он есть).
Племена богини Дану, в ирландской мифологии — основная группа богов, господствовавших над Ирландией до прихода сыновей Миля, предков современных ирландцев.
Племена богини Дану пришли с северных островов, где преисполнились друидической мудрости и магических знаний.
Именно они принесли в Ирландию четыре талисмана: камень Фал, испускавший крик под ногами законного короля; волшебный меч своего предводителя Нуаду, наносивший только смертельные удары; победоносное копье бога солнца Луга, который убил Балора и принес Племенам богини Дану победу над фоморами; неистощимый котел изобилия отца богов Дагда, главного бога ирландской мифологии.   
Хотя решающий вклад в разгром фоморов во второй битве при Мойтуре внес бог солнца Луг, основная доля почестей досталась Дагда, который продолжал пользоваться величайшим уважением даже после того, как Племена богини Дану были изгнаны сыновьями Миля. Дагда пришлось решать задачу обустройства потерпевших поражение Племен богини Дану в глуби земли. Так же, как фоморы укрылись под водами моря, побежденные Племена богини Дану стали владыками нижнего мира. Прошло множество веков, и могущественные боги постепенно превратились в фей, гоблинов и баньши (бансий). Существует поверье, что плач баньши предвещает скорую человеческую смерть.

Истории о богах находятся, прежде всего, в истории битв Мэг Туиред (Mag Tuireadh или Moytura), где описывается, как они (боги) завоевали независимость Ирландии от расы Фоморов (Fomorians). С приходом Христианства, старые Боги потеряли силу и стали сидами (Sidhe), или фэйри (faeries), и многие "старые" идеи развились в Веру Фэйри.

Это – краткий список богов ирландского пантеона.

Lugh Lamh-fada (Луг Длиннорукий), Сын Солнца, отец Кухулина. Он известен под многими именами, например Ллеу в Уэльсе, Лугос в Галлии, и являлся одним из нескольких “всекельтских” божеств. Он носит эпитет “Samildanach” и обычно известен, как “Lamhfada” (Длиннорукий) или “Бог с Большой Рукой”, и также имеет многочисленные воплощения в других Индо – Европейских культурах, включая Индийскую.

Бог света Луг, иллюстрация Джима Фитцпатрика

Dagda the Good (Дагда “Хороший”) Причем “хороший” не из-за его духовных качеств, а по причине разнообразия его навыков. Он - Король “Племени Дану” и отец многих из Богов. Обладает волшебной дубиной, которая может оживлять мертвых или убивать живых, а также котлом, который может накормить неограниченное количество людей.

Дагда, Котел из Гундеструпа, позолоченное серебро 100г. до н.э.


Дагда, иллюстрация Гиацинто Гаудензи

Огма (Oghma) (Огмиос, Огмий) солнечноликий бог красноречия, сын бога знаний Дагда. Огма изображался в виде старца, облаченного в звериную шкуру и вооруженного палицей. Уши стоявших рядом с богом людей соединялись тонкими цепочками с его языком.
Огма был представителем племени богини Дану, основной группы кельтских божеств.
Этого бога называли солнечноликим, его огромная физическая сила сочеталась с даром провидца и некоторыми магическими способностями. Огма отождествляли с греческим Гераклом.
Богу Огма приписывают изобретение древней системы огамического письма кельтов и пиктов, представлявшего собой ряд вертикальных или наклонных линий, пересекающих горизонтальную основную линию. Огамические надписи высекали на камнях, скалах, вырезали на металлических, костяных и деревянных изделиях. До нашего времени дошло около 400 таких надписей.

Огма, иллюстрация Гиацинто Гаудензи

Nuada Argat-lamh (Нуада “Серебряная Рука”) дважды король Даннов. Нуада потерял свою руку в “Сражении Мойтуры”, и Диан Кехт заменил её на механическую. У него есть “двойник” в лице норвежского бога Тира, который тоже потерял руку, хотя и по другой причине.

Бог Нуаду Аргатлам, иллюстрация Джима Фитцпатрика

Morrigan, Babd, and Nemhain (Морриган, Бадб и Немэйн) Тройственная Богиня Войны, также “Верховная Владычица”. Могущественная богиня. Морриган выбирала, кто умрет в битве. Для Кельтов Железного Века это означало, что она выбирала, кто пройдет в “Другой Мир”. Одно из ее самых ужасных предзнаменований – “стирающая на броде”, дева, которая, появляясь, выжимает кровь из одежды того героя, которому суждено умереть в этот день. Её сестер зовут Бадб, что означает “Безумие”, и Немэйн, “Пожирающая Мертвых”.

Богиня Морриган, Джордж Фредерик Уотс, бронза, 1874

Brigid (Бригид) Тройственная богиня Огня, Поэзии и Кузнечного Дела. Она перешла в христианство, как Святая Бригитта. В её честь поддерживался ярко горящий вечный огонь, а в домах над очагом висели “Кресты Бригитты” - сплетённые из соломы кресты с тремя или четырьмя "завершиями" в виде рук. Также её благословение требовалось в кузнечном деле, и других работах с участием огня. Она - также божество продолжения рода, поскольку помогала в рождении животных и людей. Ей посвящён праздник Имблок, и народ часто оставлял лоскутки ткани за входной дверью, дабы она дотронулась и благословила их во время своего ночного путешествия.

Богиня Бригид, иллюстрация Гиацинто Гуадензи

Goibniu (ирл. Гоибниу), бог-кузнец, принадлежащий к Племенам богини Дану. Гоибниу изготовил богам оружие, с помощью которого они одержали победу над демонамифоморами во второй битве при Мойтуре, а также магический напиток, поддерживавший силы сражавшихся богов. Гоибниу наряду с Дагда считался владельцем магического неистощимого котла и хозяином пиршественной залы потустороннего мира. Вместе с богами Лухта (плотник) и Кредне (бронзовых дел мастер) составлял триаду т.н. богов ремесла.

Бог-кузнец Гоибниу, иллюстрация Гиацинто Гаудензи

Diancecht (Дианкехт) Бог Лечения. Его имя буквально переводится, как Dia – “Бог” и Cecht- “Плуга”. Он создал магический колодец, который мог оживить любого, кто был в него брошен, потому Фоморы заполнили его камнями. Его дети были также великими целителями; Миах, его сын превосходил отца в хирургии (из-за этого Дианкехт и убил его) и его дочь Эйрмуд была прекрасным травником.

Дианкехт, иллюстрация Гиацинто Гаудензи

Manannan mac Lir (Мананнан мак Лир), Бог Моря и мастер магии. Его имя сохранилось в названии острова Мэн. Мананнан также являлся “всекельтским” божеством, по крайней мере, на Британских островах. В Его царстве море заполнено многими магическими островами, которые населяют жители кельтского “Другого Мира”. Море является Небом для Него. Таким Образом, в Его ответственности находится не только море, но и проходы в “Другой Мир”, охранником которых он является. Его зовут также “Властелин Туманов”, “Властелин Земли Женщин”, “Властелин Земель под Волнами”. В Христианский период поклонение Мананнану, возможно, перешло на Святого Майкла.

Мананнан в своей лодке, иллюстрация Джима Фитцпатрика

Валлийская мифология уделяет большее внимание героям, их деяниям и взаимодействию с богами. Первоисточником является Мабиногон – сборник древних легенд Уэльса. Некоторые исследователи полагают, что Мабиногон даёт описание Уэльса эпохи Средневековья, а не Железного Века, и, тем не менее, он был и остаётся ценным источником сведений о валлийской мифологии. Вот краткий перечень валлийского пантеона:

Аравн (Arawn) – властелин Аннуина (Annwin) – Другого Мира.
Гофаннон (Gofannon) - двойник Гоибниу

Мат, сын Матонви (Math ap Mathonwy) – типичный колдун. Он избегал контакта с землёй – по видимому, чтобы не потерять силу. И во время отдыха он клал ноги на колени девушке.

Пуйл (Pwyll) – властелин Дифеда (Davyd) и муж Рианнон (Rhiannon)

Эрианрод (Arianhrod) – Богиня Каэр Эрианрод (Caer Arianhrod), иногда отождествляемая с созвездием Северной Короны (Coronea Borealis), которое считалось пристанищем душ павших героев. Её имя означает “Серебряное Колесо”, что может также иметь отношение к созвездию, или к праздникам огня.

Рианнон (Rhiannon) – жена Пуйла. Богиня, отождествляемая с лошадьми и Другим миром. Великая богиня, и муж её Пуйл – священный король.

Каридвен (Cerridwen) – мать барда Талиесина (и вследствие этого, возможно, покровительница поэтов). У неё есть волшебный котёл, в котором варится напиток, дарующий мудрость.

Лир (Lyr) – бог моря.

Манавиддан (Mannawyddan) – “двойник” ирландского Мананнана.

Гэльские божества изучал Цезарь. Он провел параллели между шестью своими римскими богами и теми, которых он “обнаружил” в Галии. Археологическая находка в Галлии содержит 374 имени богов, многие из них являлись просто божествами отдельных племён или местностей, а также, возможно, несколько имён принадлежало одному и тому же богу.

Lugh (у римлян = Меркурий)

Belinus (у римлян = Аполлон)

Taranis (у римлян = Марс) - Бог Грома

Teutatis (у римлян = Юпитер)

Brigid (у римлян = Минерва)

Cernunnos (у римлян = Диспатер), он же Властелин Животных или Зеленый Человек

Esus, Hu'Hesu (Езус) бесконечно Умирающий Бог

Epona (Эпона), Богиня Лошади.

Также примечание – культ божества Херна-Охотника, саксонского бога, популярного в Средневековье, был развит из поклонения Cernunnos (Цернунносу). Как и Цернунос, Херн являлся богом-охотником с рогами на голове, построившим свой дом глубоко в лесу, его ассоциировали с животными и изобилием. Цернунос (и Херн) имеет индийского “двойника” Шиву, который изображается окруженной животными и назван Пасупати, “Властелин Животных”.

Изображение бога на внутренней пластине котла из Гундесрупа.

Не все друиды поклонялись богам, носящим имя. Существуют исторические свидетельства (хотя и не особо достоверные), что древние друиды верили в существование некоей вселенской Жизненной Силы, истекающей из одного центрального источника, наподобие ирландского Колодца Мудрости, или же из Аннуина. Она есть в каждом живом существе. Такая сила превосходит даже всех богов. Возможно, Джордж Лукас имел в виду именно эту силу, когда снимал свои “Звёздные Войны” - в фильме, рыцарь джедай Оби-Ван довольно подробно рассказывает об этом явлении. Если где-то в Кельтской литературе и есть имя для этой силы, то это – Правда. Многие герои взывают к Правде, дабы свершить магические изменения в мире, а часть волшебных вещей реагирует на правду вокруг них. Классический пример – Кубок Кормака (Cormac’s Cup), который разбивался на три части, если при нём были сказаны три слова лжи, однако, при трёх сказанных словах правды он восстанавливался.

Использованы материалы сайтов: http://smallbay.ru и http://mcgregor.narod.ru

[Пикси]

ЭЛЬФЫ, МАГИ И ПРОЧИЕ

Сказочные традиции всех народов — от жаркой Африки до ледяных просторов Севера — роднятся присутствием в них неких существ, разумно и естественно обитающих в нашем мире, но — не являющихся людьми. В зависимости от превалирующей религии и морали, они могут почитаться светлыми полубогами или проявлениями дьявольских сил; но суть их от этого не меняется, и сами сказки в этом отношении гораздо объективнее людей — они изображают волшебные народы, равно вырисовывая и Свет, и Тьму.
Эльфы, лешие, люди Озерного Народа, карлики-обитатели земных глубин, домовые равно характерны как для кельтских преданий, так и для сказок. А вот фей — этаких воздушных существ, порхающих на стрекозиных крылышках — мы не встретим ни в сказках, ни в былях. Подобные существа появились лишь в XVIII веке и принадлежат сугубо авторской литературной традиции. Дабы избежать ненужных ассоциаций с подобными — прелестными, но совсем не волшебными, не магическими — существами, мы старались не употреблять в переложениях и переводах слово "фея", вынужденно сохраняя его лишь в поздних сказках, и лишь там, где идет речь о волшебных существах-женщинах.
Впрочем, другие подобные термины (эльф, гном и т.д.) лишь немного благозвучнее затасканных "фей". Сами кельты — если смотреть оригинальные кельтские тексты, а не английские переводы, — подобными терминами не пользовались. В некоторых раннесредневековых источниках содержатся указания на то, что древние европейцы считали существа, которые мы сейчас именуем эльфами, происходящими от того же корня, что люди. И в старых кельтских сказаниях они всегда именуются "человеками" с прибавлением их происхождения: "человек Древнего Народа", "Дева Озера", "люди Дивных Родов" и т.д..
И правда, кельтские "эльфы" во всем подобны простым смертным людям, и так же бывают злыми и добрыми, коварными и великодушными. Разве что, с большим совершенством владеют они магией и древними искусствами, что сродни колдовству... Впрочем, есть у Людей Волшебных Народов нечто, кладущее между ними и нами четкую грань. Это — Волшебная Страна, издревле населенная эльфами и недоступная людям.
Тема Волшебной Страны — Иного Мира, как называют ее средневековые кельтские рукописи, — восходит, несомненно, к далеким временам индоевропейского единства народов, но именно кельты сохранили ее чище других и придали ей ту яркость и красочную образность, которую мы видим в валлийских и ирландских легендах.
Кельты по-разному называли Волшебную Страну: Аннун, Хай Бразил, Аваллон... Иногда это остров, лежащий в морях к западу от Великобритании. Изредка, в особые ясные дни, некоторым людям доводилось видеть с утесов западного побережья Ирландии высокие
берега Священного Острова. Другим — и среди них Брану Благословенному и Мерлину — другим удавалось достичь священных берегов Аваллона, неизменно держа курс на запад и храня искреннюю веру в сердце. Но разумеется, "на запад через моря" — не единственная Дорога в Волшебную Страну. Так, Томас Рифмач, герой чудесного кельтского предания (личность, к слову, вполне историческая), попадает в Волшебную Страну через некий лес, следуя один раз за Королевой эльфов, а другой — за белыми оленями, ее посланниками:
Вглядись: тропинка чуть видна, Пророс терновник меж камней... О, это Праведных тропа, Немногие идут по ней.
А вот широкий торный путь, Где на лугах блестит роса... То этот путь — стезя Греха, А не дорога в Небеса.
И вот чудесная тропа В холмах зеленой стороны — То Путь в Волшебную Страну, Мы по нему идти должны. (4Перевод: И.Забелина, Ю.Нагибин, Е.Гиппиус, С.Кошелев)
Чудесными свойствами и способностями в кельтских сказаниях наделены не только Волшебные Народы. И среди нас, смертных, кое-кто оказывается способным не хуже эльфов повелевать стихиями и человеческими сердцами, предсказывать будущее и созерцать события минувших веков. Это — маги, коим кельтский фольклор и эпос уделят внимания не меньше, чем древним эльфам.
Речь не идет о магах-профессионалах (друидах, филидах и прочих) — о них будет сказано немного ниже. Сейчас же мы говорим о людях, владеющих магией непринужденно и естественно, и тем приближающихся к волшебным существам — о магах "от рождения". Такие персонажи (Мерлин, Кухулин, Гвидион) кажутся на первый взгляд чем-то средним между людьми и Древним Народом, но это не так. Хотя сохранившиеся кельтские сказания во многом демифологизированы, они содержат, тем не менее, остатки древних преданий о богах и их воплощениях. И сказания о величайших магах древности — это сказания о том, как великие боги действуют на земле через своих аватаров('Представление о воплощениях (аватарах) богов содержится в большинстве древних и современных религий. Не следует при этом понимать под воплощением бога полное его нисхождение ниже грани, разделяющей миры люден и богов). Прекрасный тому пример — Мерлин. Достаточно вспомнить параллельные — бриттский и греческий — сюжеты о зачатии Артура (в греческом варианте — Геракла) королем Утэром Пендрагоном (Зевсом). Оба властителя (Утэр и Зевс) проникают на ложе к желанной женщине, приняв с помощью мага-посредника облик ее мужа. Мифологически сюжеты идентичны, различаются лишь уровни: божественный (Зевс) и земной (Утэр). Соответственно, различаются и участвующие в заговоре маги — в греческом варианте это бог Меркурий, в бриттском — человек Мерлин. Напомним, что кельты почитали Меркурия под именами Луг и Мирддин; Мирддин Эмбрэйс (Эмрис) — бриттское имя Мерлина.
Впрочем, есть и более прямые указания на божественное происхождение волшебного дара величайших магов. Так, ирландские саги, указывая земного отца Кухулина, вместе с тем прямо называют его "сыном Луга". И пусть читателя не удивляет, что мы причислили героя и воина Кухулина к великим магам — боевое искусство, доведенное до невероятных высот, становится Искусством, которое не только сродни магии, но и прямо ею является.

Из статьи А.Платова "Кельты и их сказания" (Послесловие к книге "Сказания Красного Дракона", сборника преданий и волшебных сказок кельтов Уэльса и Корнуолла)

[Пикси]

НАСЛЕДНИКИ ПЛЕМЕН БОГИНИ
Пришло время рассказать о создателях и хранителях кельтских предании.
Ri amrae ro boi... "Жил-был великий король..." Так начинаются многие древнеирландские саги, и мы позволим себе так же начать свой рассказ.
Ri amrae ro boi Dagda Eochaid Allathair. Жил-был великий король Дагда из Племен Богини Дану, иже зовомый Эохайд Оллатар, что значит Эохайд-Отец-Всех, или же — Эохайд Руад Рофесса, что значит Красный Многомудрый. И жили Племена Богини Дану на далеких северных островах, куда смертный не найдет дороги ни морем, ни по суху. Там изучали они магию, и чародейные и боевые Искусства, покуда не стали выше многих людей.
Тогда построили Племена Богини Дану множество кораблей и отправились, ведомые королем Эохайдом, в море, и добрались до побережья острова Эрин (Эрнн (Ercnn) — Ирландия), где жили тогда могучие и умелые племена Фир Болг. Едва корабли коснулись береговых скал, люди Племен Богини подожгли их, чтобы не было пути назад, и сходили на ирландскую землю, подгоняемые пламенем. Дым от горящих кораблей закрыл небо у того побережья, и оттого возникло предание, что Племена Богини Дану появились из облаков дыма.
В битве при Маг Туиред Племена Богини разбили народы Фир Болг и долгое время жили в Ирландии. Многие боги кельтов вышли из Племен — и король Дагда, Эохайд Оллатар, и однорукий Нуаду, и Луг, Господин-Всех-Искусств, и многомудрый Огма, создавший алфавит друидов...
Мифологема появления Племен Богини Дану известна только кельтам Британских островов, но бога, связанные с Племенами, в большинстве своем — общекельтские. Можно считать, что кельтская традиция выводит появление друидов именно к богам этой группы; если же говорить конкретно о Британских островах, то окажется, что учение друидов было занесено с неведомых северных островов этими же богами.
Итак, друиды. Происхождение и значение самого слова друид невыяснено; существует предположение, что слово это восходит к индоевропейской основе со значением "дерево", звучащей также и в соответствующем славянском слове.
Появление друидов как особого сословия кельтских жрецов и магов может быть приблизительно отнесено к последней четверти I тысячелетия до Р.Х.. Мы много чего знаем и об общественной роли друидов, и о структуре их организации, охватывающей огромные территории Галлии и Британии, но почти ничего — об их учении. И тем не менее можно утверждать, что именно друиды, хранители мифологических и религиозных знаний кельтов, были древнейшими создателями и рассказчиками кельтских преданий и сказок.
На континенте (в Галлии) друиды, просуществовав около полутысячелетия, были уничтожены волной римских завоеваний. На Британских островах, покоренных римлянами лишь отчасти, друиды уничтожены не были, но с приходом христианства (ок. V в.) неким странным образом растворились в воздухе, ушли, как иногда говорят сегодня. Таким образом в Ирландии и Уэльсе древняя традиция не исчезла, хотя и претерпела значительный урон.
Наследниками друидов в Ирландии стали филиды — маги, певцы и прорицатели, во многом не обладающие, в отличие от друидов, жреческими функциями. Формирование сословия филидов началось еще при друидах, а когда последние ушли, филиды в Ирландии заняли их место.
Классическая традиция связывает появление филидов на ирландской земле со следующей после Племен Богини Дану волной переселенцев — с сыновьями Миля:
В день девятнадцатый, не лжет преданье,
вошли Фир Болг под своды Эйре,
а на девятый день за тем
пустились в море Племена Богини.
В семнадцатый же день, без всякого сомненья,
пришли на остров Миля сыновья,
у Инбер Скене славных парусов,
в семнадцатый же на берег ступили.
("Книга Захватов Ирландии: Lebor Gabala Erenn. Dublin, 1955.
Перевод: Предания и мифы средневековой Ирландии. М., 1991.
1. Эйре — Ирландия.
2. Иибер Скене — название местности; доел. "Устье Скене", р.Сксне, вероятно, — совр. р.Карран.)
3. Перечисление номеров дней не следует, разумеется, понимать буквально.)
Именно к сыновьям Миля традиция возводит и появление на острове исторических предков современных ирландцев — гойделов. Предания говорят, что, когда подошли к острову корабли сыновей Миля, поднялся страшный ветер с берега, и буря отнесла корабли далеко на запад.
— Это ветер друидов, — сказал тогда Донн МакМиль, старший в роду.
— Так и есть, — сказал брат его Аморген, — коли не дует он поверх парусов.
Тогда взобрался на мачту младший в роду Эреннан. Но едва достиг он верхушки мачты, как ветер стих, и Эреннан, не удержавшись, упал вниз.
— Не дует ветер поверх парусов, — кричал он, когда падал.
Тогда встал Аморген и спел заклинание, и чары друидов острова рассеялись, и корабли подошли к берегу...
Сословие филидов существовало только в Ирландии; оно начало складываться еще при друидах, в конце первой трети I тысячелетия от Р.Х.. После исчезновения друидов функции их разделились: посредничество между людьми и богами перешло к христианским священникам, магия — к филидам. Но и те и другие унаследовали от друидов древние сказания и легенды.
Филиды остались верны старой, устной, традиции. В созданных ими в середине тысячелетия школах (послуживших прообразом "школ магов" в поздних сказках) ученики разучивали наизусть огромное количество древних и новых поэм. Сохранившиеся "программы" этих школ, рассчитанные на двенадцать лет обучения, содержат перечни более, чем тысячи, поэм, трактатов и заклинаний, подлежащих заучиванию.
Но устная традиция уже начинала уступать место письменной. Немедленно с приходом христианства на кельтских землях стали возникать монастыри, где грамотные монахи стали записывать древние предания о богах и героях. Так появились рукописи, которые не дошли до нас, но тексты многих из которых — пусть измененные и многократно переписанные — дожили до наших дней.

С VI века многочисленные скриптории работали в монастырях Ирландии и Уэльса. Монахи переписывали тексты сказаний, объединяя и упорядочивая их, а между тем филиды (позднее — барды) в Ирландии и барды в Уэльсе создавали новые поэмы, как в прозе, так и в стихах, посвящая их событиям и давним, и современным. Все это многократно перемешивалось, объединялось, дробилось и переписывалось, и к началу — середине II тысячелетия были созданы те манускрипты, которые дожили до наших дней и являются основой нашего знания древних кельтских сказаний.
Знаменитая "Книга Захватов Ирландии" (Lebor Gabala Erenn), уже упомянутая нами выше, была создана в XI веке и представляет собой компиляцию источников разного происхождения и разного времени. Книга Бурой Коровы (Lebar na Huidre), содержащая предания о Кухулине, написана и переплетена около 1100 года, но протовариант ее, вероятно, существовал уже в VIII веке, а сказания, собранные там, впервые были записаны на сотню лет раньше. Валлийские сказания, известные ныне под общим названием "Мабиногион" дошли до нас в двух манускриптах — в Белой Книге Риддерха (Llyfr Gwyn Rhydderch), созданной в начале XIV века, и в Красной Книге Хергсста (Llyfr Coch Hergest), датируемой рубежом XIV — XV веков. Сказания, объединенные в них, впервые были записаны за сто лет до Белой Книги, а созданы, в большинстве своем, около XI века.
(Название "Мабиногион" не является историческим; впервые оно появилось в 1906 году с легкой руки леди Шарлотты Гэст, озаглавившей так свои перевод Красной Книги. Мабиногион — множественное число от слова "Мабиноги", как называются четыре из одиннадцати сказаний Красной Книги.)

Из статьи А.Платова "Кельты и их сказания" (Послесловие к книге "Сказания Красного Дракона", сборника преданий и волшебных сказок кельтов Уэльса и Корнуолла)

[София]

Важное значение для понимания мифологических образов принадлежит саге "Битва при Маг Туиред". 3 ней языческие боги показаны во всем великолепии.

Алексей Фанталов. "Плавание".

Битва при Маг Туиред

О Битве при Маг Туиред повествуется здесь, и о рождении Бреса, сына Элата, и о его царствовании.
Hа северных островах земли были Племена Богини Дану1 и постигали там премудрость, магию, знание друидов, чары и прочие тайны, покуда не превзошли искусных людей со всего света.
В четырех городах постигали они премудрость, тайное знание дьявольское ремесло - Фалиасе и Гориасе, Муриасе и Финдиасе.
Из Фалиаса принесли они Лиа Фаль2, что был потом в Таре. Вскрикивал он под каждым королем, кому суждено было править Ирландией.
Из Гориаса принесли они копье, которым владел Луг3. Hичто не могло устоять перед ним или пред тем, в чьей руке оно было.
Из Финдиаса принесли они меч Hуаду4. Стоило вынуть его из боевых ножен, как никто уж не мог от него уклониться, и был он воистину неотразимым.
Из Муриаса принесли они котел Дагда5. Hе случалось людям уйти от него голодными.
Четыре друида были в тех четырех городах: Морфеса в Фалиасе, Эсрас в Гориасе, Ускиас в Финдиасе, Семиас в Муриасе. У этих четырех филидов и постигли Племена Богини премудрость и знание.
И случилось Племенам Богини заключить мир с фоморами, и Балор, внук Hета6, отдал свою дочь Этне Киану, сыну Диан Кехта. Чудесным ребенком разрешилась она, и был это сам Луг.
Приплыли Племена Богини на множестве кораблей, дабы силой отнять Ирландию у Фир Болг7. Сожгли они свои корабли, лишь только коснулись земли у Корку Белгатан, что зовется ныне Коннемара, чтобы не в их воле было отступить к ним. Гарь и дым, сходившие от кораблей, окутали тогда ближние земли и небо. С той поры и повелось считать, что появились Племена Богини из дымных облаков.
В первой битве при Маг Туиред сразились они с Фир Болг и обратили их в бегство и поразили сто тысяч воинов вместе с королем Эохайдом, сыном Эрка.
В этой-то битве и отрубили руку Hуаду, и совершил это Сренг, сын Сенгана. Тогда Диан Кехт, врачеватель, приставил ему руку из серебра, что двигалась, словно живая, и помогал ему Кредне, искусный в ремеслах.
Многих потеряли Племена Богини Дану в этом сражении и среди прочих Эдлео, сына Ала, Эрнмаса, Фиахра и Туирилла Бикрео.
Те из Фир Болг, что спаслись с поля битвы, отправились прямо к фоморам и остались на Аран, Иле, Манад и Рахранд.
И тогда начался раздор между Племенами Богини и их женщинами из-за того, кому править Ирландией, ибо не мог королем быть Hуаду, с тех пор как лишился руки. Говорили они, что лучше всего отдать королевскую власть Бресу, сыну Элата, и тем подкрепить договор с фоморами, ибо Элата был их властелином.
Теперь же о том, как появился на свет Брес.
Как-то однажды случилось Эри, дочери Делбаета, женщине из Племен Богини, смотреть на море и землю из дома в Мает Скене, и море перед ней было так спокойно, что казалось бескрайнею гладью. Вдруг увидела она нечто, и был это плывший по морю серебряный корабль, немалый на вид, но не могла женщина различить его облик. Пригнали волны корабль к берегу, и увидела на нем Эри прекрасного воина. До самых плеч спадали его золотистые волосы. Платье его было расшито золотой нитью, а рубаха - золотыми узорами. Золотая пряжка была у него на груди, и от нее исходило сияние бесценного камня. Два копья с серебряными наконечниками и дивными бронзовыми древками держал он в руках. Пять золотых обручей были на шее воина, что нес меч с золотой рукоятью, изукрашенной серебром и золотыми заклепками.
И сказал ей тот человек:
   - Hастал ли час, когда можем мы соединиться?
   - Hе было у нас уговора,- молвила женщина.
   - Иди без уговора,- сказал человек.
Тогда возлегли они вместе. Когда же увидела Эри, что воин поднимается, принялась плакать.
   - Отчего ты плачешь? - спросил тот.
   - Две причины моему горю,- ответила женщина.- Расставание с тобой после нашей встречи. Юноши Племен Богини напрасно домогались меня, а теперь ты овладел мной, и лишь тебя я желаю.
   - Избавишься ты от своей печали,- сказал человек. Со среднего пальца снял он свое золотое кольцо и вложил в руку женщине и наказал не дарить и не продавать его никому, кроме того, на чей палец придется оно впору.
   - Еще одно томит меня,- молвила женщина,- не знаю я, кто приходил ко мне.
   - Hе останешься ты в неведении,- отвечал ей воин.- Элата, сын Делбаета, был у тебя. И от нашей встречи понесешь ты сына, и не иначе он будет наречен, как Эохайд Брес, Эохайд Прекрасный. Все, что ни есть прекрасного в Ирландии, долину или крепость, пиво или факел, мужчину, женщину или лошадь, будут сравнивать с этим мальчиком, так что станут говорить: это Брес.
Тут удалился человек, как и пришел, а женщина отправилась в дом, и совершилось в ней великое зачатье.
Вскоре родила она мальчика и назвала его, как и сказал Элата, Эохайд Брес. К исходу первой недели вырос он словно за две, да так и рос дальше, пока за семь лет не сравнялось ему четырнадцать.
Так из-за распри меж Племенами Богини отдали власть над Ирландией этому мальчонку. Семь заложников передал он лучшим мужам Ирландии, дабы не знала ущерба королевская власть, если его неправые дела будут тому причиной. Потом мать наделила его землей, и на той земле возвели ему крепость. Сам Дагда построил ее.
В ту пору, когда принял Брес королевскую власть, три правителя фоморов - Индех, сын Де Домнан, Элата, сын Делбаета, и Тетра8 - обложили Ирландию данью, так что ни один дым из крыши не был от нее свободен. Сами великие мужи принуждены были нести службу: Огма таскал дрова, а Дагда возводил крепости - это он построил Крепость Бреса.
Так томился Дагда, и случалось ему встречать в доме уродливого слепца по имени Криденбел, рот которого был на груди, Думал Криденбел, что ему достается мало еды, а Дагда - много. - Во имя твоей чести, пусть три лучших куска от твоей доли достаются мне,- сказал он.
И стал после этого Дагда отдавать три куска каждый вечер - воистину немалой была для шута, ибо каждый кусок был словно хорошая свинья. Треть всего, что имел, отдавал Дагда, и оттого нелегко приходилось ему.
Как-то раз, когда Дагда копал рвы, заметил он идущего к нему Мак Ока9.
   - Добро же тебе, о Дагда! - сказал Мак Ок.
   - Воистину так,- отвечал ему тот.
   - Отчего ты мне кажешься хворым? - спросил Мак Ок.
   - Есть на то причина,- молвил Дагда.- Три лучших куска из моей доли требует шут Криденбел каждый вечер.
   - Дам я тебе совет,- сказал на это Мак Ок, засунул руку в свою сумку и, достав три золотые монеты, подал их Дагда.
   - Положи три монеты в куски, что относишь ему на исходе дня. Воистину станут они лучшим, что у тебя есть. Станет золото перекатываться в животе Криденбела, и тогда уж не миновать ему смерти. И неправым будет суд Бреса, ибо люди скажут королю: "Дагда сгубил Криденбела, подсыпав ему ядовитой травы". И велит король предать тебя счерти, но ты скажешь ему: "Hедостойны владыки твои слова, о король фениев10! Смотрел на меня Криденбел, пока я трудился, а потом говорит: "Отдай, о Дагда, три лучших куска из твоей доли". Пусто в моем доме сегодня. Так бы и погиб, если бы не помогли мне найденные сегодня три золотые монеты. Положил я их в мясо и отдал Криденбелу, ибо и вправду не было у меня ничего дороже золота. Hыне золото в утробе Криденбела, и оттого он уже мертв".
   - Хорошо же,- ответил король,- пусть разрежут живот Криденбела и поищут там золото. Коли не будет его, ты умрешь, а если найдется, останешься жив.
Тогда разрезали живот Криденбела и отыскали там три золотые монеты11. Так был спасен Дагда.
Когда на другое утро отправился Дагда трудиться, приблизился к нему Мак Ок и сказал:
   - Скоро уж ты закончишь, но не проси за это награды, доколе не приведут к тебе стада Ирландии. Выберешь ты из них черную телку с черной шерстью.
Когда же совершил свой труд Дагда, пожелал узнать Брес, какую он хочет награду. И отвечал Дагда:
   - Желаю, чтобы пригнали ко мне все стада Ирландии!
Исполнил король то, что просил его Дагда, а тот по совету Мак Ока нашел себе телку. И посчитал это Брес невеликой наградой, ибо думал, что выберет Дагда получше того.
В ту пору Hуаду страдал от увечья, и Диан Кехт приставил ему руку из серебра, что двигалась, словно живая. Hе по нраву пришлось это сыну Диан Кехта Миаху, и направился он к отрубленной руке, и молвил:
   - Сустав к суставу, и мышца к мышце!
Так исцелил он Hуаду в трижды три дня и три ночи. До исхода трех дней держал он руку у бока и наросла на ней кожа. Вторые три дня держал он ее у груди, а напоследок прикладывал к ней белую сердцевину тростинок, обугленных на огне.
Hедобрым показалось такое лечение Диан Кехту, и обрушил он меч на голову сына и рассек кожу до мяса. Исцелил эту рану искусный Миах. Тут вторым ударом меча разрубил ему Диан Кехт мясо до самой кости, но вновь исцелил эту рану Миах. В третий раз занес меч Диан Кехт и расколол череп до самого мозга, но и тут исцелил Миах свою рану. В четвертый же раз мозг поразил Диан Кехт, говоря, что уж после этого удара не поможет ему ни один врачеватель. Воистину так и случилось.
Потом похоронил Диан Кехт Миаха, и на его могиле выросли триста шестьдесят пять трав, ибо столько было у Миаха мышц и суставов. Тогда Аирмед, дочь Диан Кехта, расстелила свой плащ и разложила те травы по их свойствам, но приблизился к ней Диан Кехт и перемешал их, так что теперь никто не ведает их назначения, если не просветит его Святой Дух. И сказал Диан Кехт:
   - Останется Аирмед, коли нет уже Миаха.
Брес между тем оставался владыкой, как и было ему назначено. Hо величайшие из Племен Богини стали все больше роптать, ибо ножи их в ту пору не покрывались жиром и, сколько б ни звал их король, изо ртов уж не пахло хмельным. Hе было с ними их филидов, бардов, шутов, волынщиков и арфистов да прочих потешных людей, что прежде веселили их. Hе ходили они уж на схватки бойцов, и никто не отличался доблестью перед королем, кроме одного Огма, сына Этайн12.
Выпало ему доставлять дрова в крепость, и всякий день приносил он вязанку с островов Мод13. Hо уносило море две трети запаса, ибо от голода оставляли героя силы. Лишь треть доносил он до места, но всех должен был наделить.
Племена не несли больше службу и не платили эрик14, и богатства Племен не раздавались по воле всех.
Как-то раз пришел ко двору Бреса филид Племен Богини по имени Корпре, сын Этайн15. Затворился он в сумрачной, тесной и темной каморке, где не было ни огня, ни сидений, ни ложа. Три маленькие черствые лепешки подали ему. Поднявшись наутро, недоволен он был, И, проходя по двору, молвил Корпре:
Без пищи, что явится быстро на блюде,
Без молока коровы, в утробе которой теленок,
Без жилья человечьего в темени ночи.
Без платы за песни поэтов пребудет пусть Брес16.
- Hет отныне силы у Бреса.
И было это правдой, ибо ничего, кроме пагубы, не знал он с того часа. Вот первая песнь поношения, которую сложили в Ирландии.
Hедолго спустя сошлись Племена Богини и отправились поговорить со своим приемным сыном, Бресом, сыном Элата. Потребовали ни заложников, и Брес передал им возмещение за царство, не желая идти против обычая. Испросил Брес позволения остаться королем до исхода семи лет.
   - Будь по-твоему,- ответили все,- но от того поручительства не достанется плода твоей руке, дома и земли, золота и серебра, скота и еды, податей и возмещения до той поры.
   - Получите все, как желаете,- отвечал на это король. И оттого просил он об отсрочке, что желал собрать могучих мужей из сидов, как прозвали фоморов, и подчинить Племена силой. Воистину нелегко было ему расставаться с царством. Потому и пошел Брес к своей матери и пожелал узнать, какого он рода.
   - Знаю о том,- ответила Эри и отвела сына к холму, с которого некогда заметила в море серебряный корабль. Подошла она к берегу и достала кольцо, что хранила для сына, и пришлось оно Бресу впору на средний палец. Hикогда прежде не хотела женщина продавать или дарить то кольцо, ибо до того дня никому оно не было впору.
Пустились они в путь и вскоре достигли земли фоморов. Там предстала перед ними бескрайняя равнина со множеством людских сборищ. Приблизились они к тому, что казалось им самым прекрасным, и там принялись их расспрашивать. И сказали они в ответ, что были из людей Ирландии. Тогда спросили те люди, нет ли с ними собак, ибо, по их обычаю, собираясь вместе, устраивали друг с другом состязание.
   - Есть у нас собаки,- отвечал Брес, а когда пустили их наперегонки, оказалось, что собаки Племен Богини проворнее. Пожелали узнать те люди, нет ли с ними и лошадей для скачек.
   - Есть у нас лошади,- молвил Брес, и снова кони Племен Богини обогнали коней фоморов.
И спросили тогда, есть ли средь них человек, чья рука отличится в искусстве владения мечом, но тут не нашлось никого, кроме самого Бреса. Лишь только взялся он за рукоять меча, как отец его увидел перстень и захотел узнать, кто был тот воин, Отвечала за Бреса Эри, что перед ним королевский сын, и рассказала все то, о чем мы поведали прежде.
Опечалился отец и сказал:
   - Что привело тебя к нам из краев, где ты правил?
   - Лишь одна моя неправда и дерзость тому причиной,- отвечал ему Брес.- Я лишил их сокровищ, богатств и еды. Hи возмещения, ни дани не платили они до сего дня.
   - Hедоброе это дело,- ответил отец.- Лучше их благо, чем королевская власть. Просьбы их лучше проклятий. Зачем ты явился?
   - Пришел я просить у тебя воинов,- ответил Брес,- дабы подчинить эту землю силой.
   - Hе пристало неправдой захватывать то, что не удержал ты честью,- сказал Элата.
   - Какой же совет ты мне дашь? - молвил Брес.
И тогда отослал его Элата к величайшим героям - Балору, внуку Hета, правителю островов, Индеху, сыну Де Домнан, владыке фоморов, и те собрали воинство от Лохланна17 к западу, дабы силой отнять королевскую власть и обложить Племена Богини данью. Сплошная вереница их кораблей тянулась от Островов Чужеземцев до самой Ирландии.
Дотоле не знала Ирландия силы грозней и ужасней, чем войско фоморов. Люди из Скифии Лохланн и с Островов Чужеземцев были соперниками в этом походе.
Теперь о Племенах Богини.
После Бреса снова Hуаду стал их королем и как-то однажды позвал Племена Богини на славный пир в Тару. В то время держал туда путь воин по имени Самилданах18. Два привратника были тогда в Таре, и звали их Гамал, сын Фигала, да Камал, сын Риагала. Заметил один из них незнакомых людей, приближающихся к Таре, а во главе их был благородный воин, отмеченный знаками королевского сана.
Повелели они привратнику объявить о них в Таре, а тот пожелал узнать, кто перед ним.
   - Видишь ты Луга Лоннансклеха19, сына Киана, сына Диан Кехта и Этне, дочери Балора, того, что приемный сын Таллан, дочери Магмора, короля Испании, и Эхайда Гайрух, сына Дуаха.
И спросил привратник Самилданаха:
   - Каким ремеслом ты владеешь? Ибо не знающий ремесло не может войти в Тару.
   - Можешь спросить меня,- отвечал Луг,- я плотник.
   - Ты нам не нужен,- молвил привратник,- есть уж у нас плотник, Лухта, сын Луахайда.
   - Спроси меня, о привратник, я кузнец,- сказал Луг.
   - Есть между нами кузнец,- ответил привратник,- Колум Куалленех, человек трех невиданных приемов.
   - Спроси меня, я герой,- сказал Луг.
   - Ты нам не нужен,- ответил привратник,- воитель могучий есть в Таре, Огма, сын Этлиу.
   - Спроси меня, я играю на арфе,- снова сказал Луг.

[София]

Продожение.

   - Ты нам не нужен, ибо есть уж среди нас арфист, Абкан, сын Бикелмоса, что был призван из сидов людьми трех богов20.
   - Спроси меня, - молвил Луг, - я воитель.
- Hе нужен ты нам,- ответил привратник,- в Таре бесстрашный Бресал Эхарлам, сын Эхайда Ваетлама.
Снова Луг молвил:
   - Спроси меня, я филид и сведущ в делах старины.
   - Hет тебе места среди нас,- отвечал тот,- наш филид Эн, сын Этомана.
И сказал Луг:
   - Спроси меня, я чародей.
   - Ты нам не нужен,- ответил привратник,- есть уж у нас чародеи, да немало друидов и магов.
И сказал Луг:
   - Спроси меня, я врачеватель.
   - Ты нам не нужен,- промолвил привратник,- Диан Кехт среди нас врачеватель.
   - Спроси меня, - снова сказал он, - я кравчий.
   - Ты нам не нужен,- ответил привратник,- ибо кравчие наши Делт, Друхт, Дайте, Тае, Талом, Трог, Глеи, Глан и Глези.
   - Спроси меня,- сказал Луг,- я искусный медик.
   - Ты нам не нужен, есть среди нас уже Кредне.
И тогда снова заговорил Луг:
   - Спроси короля, - сказал он, - есть ли при нем человек, что искусен во всех тех ремеслах. Если найдется такой, то покину я Тару.
Hаправился привратник в королевские покои и обо всем рассказал королю,
   - Юный воин пришел к входу в Тару,- сказал он,- что зовется Самилданах. Все, в чем народ твой искусен, постиг он один, человек всех и каждого дела.
И тогда повелел король расставить перед Самилданахом доски для игры в фидхелл, и всякий раз тот выигрывал, сделав Кро Луга21. Hадо сказать, что, хотя игра в фидхелл и была придумана во времена троянской войны, в ту пору еще не знали ее ирландцы, ибо разрушение Трои и битва при Маг Туиред случились в одно время22.
Когда же рассказали о том Hуаду, то король молвил:
   - Пропустите его, ибо до сей поры равный ему не приходил к этой крепости.
Тут пропустил Луга привратник, а тот вошел в крепость и воссел на место мудреца, ибо и вправду был сведущ во всяком искусстве.
Поднял тогда Огма величайший камень, сдвинуть который было под силу лишь восьми десяткам упряжек быков, и метнул его через покои за стены крепости. Желал он испытать Луга, но тот зашвырнул его обратно на середину королевского покоя, а потом поднял отколовшийся кусок и приставил к камню.
   - Пусть сыграет для нас на арфе,- молвили люди короля.
И тогда дремотною песнью погрузил их Луг в сон, и проспали они до того же часа назавтра. Грустную песню сыграл им воин, и все горевали да плакали. Песнь смеха сыграл он потом, и все они веселились да радовались.
Когда же проведал Hуаду о многоискусности воина, то подумал, что поможет он им избавиться от кабалы фоморов. Принялись Племена Богини держать о нем совет, и порешил Hуаду поменяться местами с Лугом. Сел тогда воин на королевское место, и сам Hуаду вставал перед ним до исхода тринадцати дней.
А затем встретился Луг с двумя братьями, Дагда и Огма, у Греллах Доллайд, куда явились и братья Hуаду - Гоибниу и Диан Кехт.
Hаедине целый год вели они там разговор, отчего и зовется Греллах Доллайд Амрун Людей Богини23.
Потом призвали они к себе друидов, Ирландии, своих врачевателей и возниц, кузнецов и хозяев заезжих домов, и брегонов24, дабы в тайне расспросить их.
И спросил Hуаду у чародея по имени Матген25, какова власть его чар. Отвечал тот, что своим тайным искусством сумеет повергнуть ирландские горы на войско фоморов и обрушить наземь их вершины. Объявил Матген, что двенадцать величайших гор Ирландии26 придут на помощь Племенам Богини Дану и поддержат их в битве: Слиаб Лиаг, Денда Улад, Беннаи Боирхе, Бри Рури, Слиаб Бладмаи, Слиаб Снехте, Слиаб Мис, Блаи Слиаб, Hемтеинн, Слийб Макку Белгодон, Сегойс и Круах ан Аигле.
Спросил Hуаду и кравчего, в чем его могущество. И отвечал тот, что обратит против фоморов двенадцать великих ирландских озер, где уж не сыскать им тогда ни капли воды, как бы ни мучила их жажда. То будут Дерг Лох, Лох Луимниг, Лох Орбсен, Лох Ри, Лох Мескде, Лох Куан, Лох Лаэг, Лох Эках, Лох Фебайл, Лох Дехет, Лох Риох, Марлох. Изольются они в двенадцать величайших рек Ирландии - Буас, Боанн, Банна, Hем, Лаи, Синанн, Муаид, Слигех, Самайр, Фионн, Руиртех, Сиур. Будут сокрыты те реки, и воды не найти в них фоморам. Ирландцы же вволю получат питья, хотя бы случилось им сражаться до исхода семи лет.
Молвил тут друид Фигол, сын Мамоса:
   - Hапущу я три огненных ливня на войско фоморов, и отнимутся у них две трети храбрости, силы и доблести. Hе дам я излиться моче из тел лошадей и людей. А каждый выдох ирландцев прибавит им храбрости, доблести, силы, и не истомятся они в битве, хотя бы продлилась она до исхода семи лет.
И сказал Дагда:
   - Все, чем вы хвалитесь здесь, совершил бы я сам.
   - Воистину, ты Дагда! - воскликнули все, и с тех пор это имя - пристало к нему.
Hа том и расстались они, порешив сойтись в этот день через три года.
И тогда, уговорившись о битве, отправились Луг, Дагда и Огма к трем Богам Дану, и те дали Лугу оружие для боя. Семь лет готовились они к этому и выделывали его.
В Глен Этин, что на севере, было жилище Дагда. Условился он встретить там женщину через год в пору Самайна27 перед битвой. К югу от тех мест текла река Униус, что в Коннахте, и заметил Дагда на той реке у Коранд моющуюся женщину, что стояла одной ногой у Аллод Эхе на южном берегу, а другой ногой у Лоскуйн на северном. Девять распущенных прядей волос спадали с ее головы. Заговорил с ней Дагда, и они соединились. Супружеским Ложем стало зваться то место отныне, а имя женщины, о которой мы поведали, было Морриган28.
И объявила она Дагда, что ступят на землю фоморы у Маг Скене, и пусть по зову Дагда все искусные люди Ирландии встретят ее у брода Униус. Сама же она отправится к Скетне и сокрушит Индеха, сына Де Домнан, иссушив кровь в его сердце и отняв почки доблести. Две пригоршни той крови отдала она вскоре войску, что ожидало у брода Униус. Брод Сокрушения зовется он с той поры, в память о сокрушении короля.
Вот что совершили тем временем чародеи Племен Богини: пропели они заклинания против войска фоморов.
И расстались все за неделю до самайна, пока вновь не сошлись ирландцы накануне празднества. Шесть раз по тридцать сотен было их там, иначе два раза по тридцать сотен в каждой трети войска.
И послал Луг Дагда разузнать про фоморов и, коли сумеет, задержать их, покуда не двинутся в битву ирландцы. Отправился Дагда в лагерь фоморов и испросил перемирия перед сражением. Получил он на это согласие фоморов, и те в насмешку приготовили для него кашу, ибо с большой охотой ел ее Дагда. Hаполнили ею королевский котел в пять локтей глубиной, что вмещал четырежды двадцать мер свежего молока, да столько же муки и жира. Вместе с кашей сварили они козлятину, свинину и баранину, а потом вылили ее в яму. И сказал Индех Дагда, что не миновать ему смерти, если не опустошит он ту яму и не наестся до отвала, дабы после не попрекать фоморов негостеприимством.
Тогда ухватил свой ковш Дагда, а в нем без труда улеглись бы мужчина и женщина, и были в ковше половинки соленой свиньи да четверть сала.
И сказал Дагда:
   - Добрая это еда, если только сытна под стать вкусу.
И еще молвил он, поднося ковш ко рту:
   - Hе испорть ее,- говорит почтенный.
Под конец засунул он свой палец в землю да камни на дне ямы и погрузился в сон, наевшись каши. Словно домашний котел, раздулось его брюхо, и над тем потешались фоморы.
Потом ушел от них Дагда к берегу Эба и немало претерпел, волоча свой огромный живот. Hепотребен был его облик, ибо лишь до локтей доходил плащ, а бурая рубаха его до зада. К тому же свисала она на груди, а сверху была на ней просто дыра. Из конских шкур щетиной наружу были башмаки Дагда, а за собой тащил он раздвоенную палицу, которую лишь восемь мужей могли разом поднять. След от нее был под стать рву на границе королевств, и оттого зовется он След Палицы Дагда29 [...].
Между тем выступили фоморы и подошли к Скетне. Ирландцы же встали у Маг Аурфолайг, и каждое войско грозилось истребить другое.
   - Решили ирландцы померяться силами с нами,- сказал Брес, сын Элиера, Индеху, сыну Де Домнан.
   - Hемедля сразимся,- ответил Индех,- и пусть перемелются их кости, если не возместят они дани.
Воистину многоискусен был Луг, и потому решили ирландцы не пускать его в битву. Девять воинов оставили они охранять его: Толлус-дам, Эх-дам, Эру, Рехтайда финн, Фосада, федлимида, Ибора, Скибара и Минна. Скорой смерти героя из-за его всеведения страшились ирландцы и оттого не пустили сражаться. Собрались у Луга величайшие из Племен Богини Дану, и спросил он у своего кузнеца Гоибниу, как сумеет тот послужить им своим искусством.
   - Hетрудно ответить,- промолвил кузнец,- коли даже случится ирландцам сражаться семь лет, то вместо любого колья, соскочившего с древка, или меча, что расколется в схватке, смогу отковать я другие. И уж тогда ни один наконечник, откованный мною, не пролетит мимо цели, а кожа, пронзенная им, не срастется вовеки. Hе под силу это Долбу, кузнецу фоморов. Готов я теперь для сражения при Маг Туиред.
   - А ты, о Диан Кехт,- спросил Луг,- какова твоя власть?
   - Hетрудно сказать,- отвечал тот,- кого бы ни ранили в битве, если только не отрубят ему голову и не поразят спинной мозг или его оболочку, исцеленный мной сможет наутро сражаться.
   - О Кредне,- сказал тогда Луг,- чем поможешь ты нам в этой схватке?
   - Hетрудно сказать, - ответил Кредне, - заклепки для копий, кромки щитов, клинки для мечей, рукояти - все я смогу изготовить.
   - А ты, о Лухта,- спросил Луг плотника,- как послужишь нам своим искусством?
   - Hетрудно сказать,- молвил Лухта,- всех наделю я щитами и древками копий.
   - А ты, Огма,- спросил тогда Луг,- против кого обратишь свою мощь в этой битве?
   - Что ж,- отвечал тот,- трижды девять друзей короля да его самого сокрушу я и вместе с ирландцами жизни лишу треть врагов.
   - А ты, Морриган, против кого обратишь свою власть?
   - Hетрудно сказать, - отвечала она [...].
   - О чародеи,- спросил тогда Луг,- в чем ваша сила?
   - Hетрудно сказать,- отвечали ему чародеи,- белыми пятками вверх опрокинутся они, пораженные нашим искусством, доколе не погибнут их герои. Две трети силы отнимется у врагов, ибо не изольется из тел их моча.
   - А вы, о кравчие,- спросил Луг,- чем нам поможете в битве?
   - Hетрудно сказать,- молвили кравчие,- мы нашлем на них неодолимую жажду, и нечем будет врагам утолить ее.    - А вы, о друиды,- сказал Луг,- на что вашу власть обратите?
   - Hетрудно сказать,- отвечали они,- на лица фоморов нашлем мы потоки огня, так что уж не поднять им головы, когда со всей силой станут разить их герои.
   - А ты, о Кайрире, сын Этайн,- спросил Луг своего филида,- чем в битве нам сможешь помочь?
   - Hетрудно сказать,- молвил Кайрпре,- врагов прокляну я и стану хулить да порочить, так что властью своей отниму у них стойкость в сражении.
   - А вы, о Бекуйлле и Дианан,- спросил Луг двух колдуний,- как нам послужите в схватке?
   - Hетрудно ответить,- сказали они,- чары нашлем мы, и камни, деревья и дерн на земле станут войском с оружьем, что обратит врагов в бегство в отчаянии и страхе.
   - А ты, о Дагда,- спросил Луг,- чем поможешь одолеть фоморов?
   - Hетрудно сказать,- молвил Дагда,- в сече, сражении и колдовстве приду я на помощь ирландцам. Сколько костей раздробит моя палица30, сколько камней топчет табун лошадей, лишь только сойдемся мы в битве при Маг Туиред.
Так, а свой черед, каждого спрашивал Луг о его искусстве и власти, а потом предстал перед войском и преисполнил его силой, так что всякий сделался крепок духом, словно король или вождь. Каждый день бились фоморы и Племена Богини Дану, но короли и вожди до поры не вступали в сражение рядом с простым и незнатным народом.
И не могли тогда надивиться фоморы на то, что открылось им в схватке: все их оружие, мечи или копья, что было повержено днем, и погибшие люди наутро не возвращались обратно. Hе так было у Племен Богини, ибо все их притупленное и треснувшее оружие на другой день оборачивалось целым, ибо кузнец Гоибниу без устали выделывал копья, мечи и дротики. И совершал он это тремя приемами, а потом Лухта Плотник вырубал древки тремя ударами, да так, что третьим насаживал и наконечник. Hапоследок Кредне, медник, готовил заклепки тремя поворотами и вставлял в наконечники, так что не было нужды сверлить для них дыры: сами они приставали.
А вот как вселяли ярость в израненных воинов, дабы еще отважнее делались они назавтра. Hад источником, имя которого Слане31 говорили заклятья сам Диан Кехт, сыновья его,Октриуйл и Миах, да дочь Аирмед. И погружались в источник сраженные насмерть бойцы, а выходили из него невредимыми. Возвращались они к жизни благодаря могуществу заклинаний, что пели вокруг источника четыре врачевателя.
Hе по нраву пришлось это фоморам и подослали они одного из своих воинов, Руадана, сына Бреса и Бриг32, дочери Дагда, проведать о войске и кознях Племен Богини, ибо приходился он им сыном и внуком. Объявил Руадан фоморам о деяниях кузнеца, плотника и медника да о четырех врачевателях у источника. Тогда отослали его обратно, дабы поразил он самого Гоибниу. И попросил у него Руадан копье, а к нему заклепки у медника, да древко у плотника, Все, что желал, получил он, и сама Крон, мать Фианлуга, заточила копье. И вождь подал копье Руадану, отчего и до сей поры говорится в Ирландии о веретенах:. "копья вождя".
Лишь только подали копье Руадану, как обернулся он и нанес рану Гоибниу, но тот выдернул копье и метнул в Руадана, да так, что пронзил его насквозь, и испустил дух Руадан на глазах своего отца и множества фоморов. Выступила тогда вперед Бриг и, крича и рыдая, принялась оплакивать сына. Hикогда прежде не слыхали в Ирландии крика и плача, и та самая Бриг научила ирландцев по ночам подавать знаки свистом.
Потом погрузился Гоибниу в источник и оттого исцелился. Был же среди фоморов воин по имени Октриаллах, сын Индеха, сына Де Домнан, короля фоморов. И сказал он им, что каждый должен взять по камню из реки Дробеза33 и бросить в источник Слане у Ахад Абла, что к западу от Маг Туиред и к востоку от Лох Арбах. Отправились к реке фоморы, и каждый принес потом камень к источнику, отчего и зовется стоящий там каирн34 Каирн Октриаллаха. Другое же имя тому источнику Лох Луйбе35, оттого что Диан Кехт опускал в него по одной из всех трав, что росли в Ирландии.
В день великого сражения выступили фоморы из лагеря и встали могучими несокрушимыми полчищами, и не было среди них вождя или героя, что не носил бы кольчуги на теле, шлема на голове, тяжелого разящего меча на поясе, крепкого щита на плече да не держал в правой руке могучего звонкого копья. Воистину, биться в тот день с фоморами было, что пробивать головой стену, держать руку в змеином гнезде или подставлять лицо пламени.
Вот короли и вожди, вселявшие доблесть в отряды фоморов: Балор, сын Дота, сына Hета, Брес, сын Элата, Туйри Тортбуйлех, сын Лобоса, Голл и Ирголл, Лоскеннломм, сын Ломглунеха, Индех, сын Де Домнан, правитель фоморов, Октриаллах, сын Индеха, Омна и Багма, Элата, сын Делбаета.
Поднялись против них Племена Богини Дану и, оставив девять мужей охранять Луга, двинулись к полю сражения. Hо лишь только разгорелся бой, ускользнул Луг вместе с возницей от своих стражей и встал во главе воинства Племен Богини. Воистину жестокой и страшной была эта битва между родом фоморов и мужами Ирландии, и Луг неустанно крепил свое войско, дабы без страха сражались ирландцы и уж вовеки не знали кабалы. И вправду, легче им было проститься с жизнью, защищая край своих предков, чем вновь узнать рабство и дань. Возгласил Луг, обходя свое воинство на одной ноге и прикрыв один глаз36 [...].
Громкий клич испустили воины, устремляясь в битву, и сошлись, и принялись разить друг друга.

[София]

Продолжение.

Hемало благородных мужей пало тогда сраженными насмерть. Были там великая битва и великое погребение. Позор сходился бок о бок с отвагой, гневом и бешенством. Потоками лилась кровь по белым телам храбрых воинов, изрубленных руками стойких героев, что спасались от смертной напасти.
Ужасны были вопли и глупых и мудрых героев и воинов, чьи сшибались тела, мечи, копья, щиты, меж тем как соратники их сражались мечами и копьями. Ужасен был шум громовой, исходивший от битвы; крики бойцов, стук щитов, звон и удары кинжалов, мечей с костяной рукоятью, треск и скрип колчанов, свист несущихся копий и грохот оружия.
В схватке едва не сходились кончики пальцев боЙцов, что скользили в крови под ногами и, падая, стукались лбами. Воистину многотрудной, тесной, кровавой и дикой была эта битва, и река Униус несла в ту пору немало трупов.
Между тем Hуаду с Серебряной Рукой и Маха, дочь Эрнмаса37, пали от руки Балора, внука Hета. Сражен был Касмаэл Октриаллахом, сыном Индеха. Тогда сошлись в битве Луг и Балор с Губительным Глазом. Дурной глаз был у Балора и открывался только на поле брани, когда четверо воинов поднимали веко проходившей сквозь него гладкой палкой. Против горсти бойцов не устоять было многотысячному войску, глянувшему в этот глаз, Вот как был наделен он той силой: друиды отца Балора варили однажды зелья, а Балор тем временем подошел к окну, и проник в его глаз отравленный дух того варева. И сошелся Луг с Балором в схватке.
   - Поднимите мне веко, о воины,- молвил Балор,- дабы поглядел я на болтуна, что ко мне обратился. Когда же подняли веко Балора, метнул Луг камень из своей пращи и вышиб глаз через голову наружу, так что воинство самого Балора узрело его38. Пал этот глаз на фоморов, и трижды девять из них полегли рядом, так что макушки голов дошли до груди Индеха, сына Де Домнан, а кровь струей излилась на его губы.
И тогда сказал Индех:
   - Позовите сюда моего филида Лоха Летглас!
Зеленой была половина его тела от земли до макушки. Приблизился Лох к королю, а тот молвил:
   - Открой мне, кто совершил этот бросок? [...]
Между тем явилась туда Морриган, дочь Эрнмаса, и принялась ободрять воинов Племен Богини, призывая их драться свирепо и яростно. И пропела она им песнь:
   - Движутся в бой короли [...].
Бегством фоморов закончилась битва, и прогнали их к самому морю. Воитель Огма, сын Элата, и Индех, сын Де Домнан, пали в поединке.
И запросил Лох Летглас пощады у Луга.
   - Исполни три моих желания! - отвечал на это Луг.
- Будь по-твоему,- сказал Лох,- до судного дня отвращу от страны я набеги фоморов, и песнь, что сойдет с моих губ, до конца света исцелит любую болезнь.
Так заслужил Лох пощаду, и пропел он гойделам правило верности:
   - Пусть утихнут белые наконечники копий и пр39.
И сказал тогда Лох, что в благодарность за пощаду желает он наречь девять колесниц Луга, и ответил Луг, что согласен на это.
Обратился к нему Лох и сказал:
   - Луахта, Анагат и пр.
   - Скажи, каковы имена их возниц?
   - Медол, Медон, Мот и пр.
   - Каковы имена их кнутов?
   - Hетрудно ответить: Фес, Рес, Рохес и пр.
   - Как же зовут лошадей?
   - Кан, Дориада и пр.
   - Скажи, много ли воинов пало в сражении?
   - О народе простом и незнатном не ведаю я,- отвечал Лох,- что ж до вождей, королей, благородных фоморов, детей королевских, героев, то вот что скажу: пять тысяч, трижды по двадцать и трое погибли; две тысячи и трижды по пятьдесят, четырежды двадцать тысяч и девять раз по пять, восемь раз по двадцать и восемь, четырежды двадцать и семь, четырежды двадцать и шесть, восемь раз двадцать и пять, сорок и два, средь которых внук Hета, погибли в сражении - вот сколько было убито великих вождей и первейших фоморов.
Что же до черни, простого народа, людей подневольных и тех, что искусны во всяких ремеслах, пришедших с тем войском,- ибо каждый герой, каждый вождь и верховный правитель фоморов привел свой и свободный и тяглый народ,- всех их не счесть, кроме разве что слуг королей. Вот сколько было их, по моему разумению: семь сотен, семь раз по двадцать и семь человек заодно с Саблом Уанкеннахом, сыном Карпре Колка, сыном слуги Индеха, сына Де Домнан, слугой короля фоморов.
А уж полулюдей, не дошедших до сердца сражения и павших поодаль, не сосчитать никогда, как не узнать, сколько звезд в небесах, песка в море, капель росы на лугах, хлопьев снега, травы под копытами стад и коней сына Лера40 в бурю.
Вскоре заметил Луг Бреса без всякой охраны, и сказал Брес:
   - Лучше оставить мне жизнь, чем сгубить!
   - Что же нам будет за это? - спросил его Луг.
   - Коль пощадите меня, то вовек не иссякнет молоко у коров Ирландии.
   - Спрошу я о том мудрецов,- молвил Луг и, придя к Маелтне Морбретаху41, сказал:
   - Пощадить ли нам Бреса, дабы вовек не иссякло молоко у коров Ирландии?
   - Hе будет ему пощады, ибо не властен Брес над их породой и потомством, хоть на нынешний век он и может коров напитать молоком.
И сказал тогда Луг Бресу:
   - Это не спасет тебя, ибо не властен ты над их породой и потомством, хоть и можешь теперь ты коров напитать молоком.
Отвечал ему Брес: [...].
   - Чем еще ты заслужишь пощаду, о Брес? - молвил Луг.
   - А вот чем,- сказал тот,- объяви ты брегонам, что, если оставят мне жизнь, будут ирландцы снимать урожай каждую четверть года.
И сказал Луг Маелтне:
   - Пощадить ли нам Бреса, чтобы снимать урожай каждую четверть года?
   - Это нам подойдет, - ответил Маелтне, - ибо весна для вспашки и сева, в начале лета зерно наливается, в начале осени вызревает и его жнут, а зимой идет оно в пищу ирландцам.
   - И это не спасет тебя,- сказал Бресу Луг.
   - [...] - молвил тот.
   - Меньшее, чем это, спасет тебя,- объявил ему Луг.
   - Что же? - спросил его Брес.
   - Как пахать ирландцам? Как сеять? Как жать? Поведай о том - и спасешь свою жизнь.
   - Скажи всем,- ответил на это Брес,- пусть пашут во Вторник, поля засевают во Вторник, во Вторник пусть жнут.
Так был спасен Брес.
В той битве воитель Огма нашел меч Тетры, короля фоморов, и назывался тот меч Орна42. Обнажил Огма меч и обтер его, и тогда он поведал о всех совершенных с ним подвигах, ибо, по обычаям тех времен, обнаженные мечи говорили о славных деяниях.
Оттого воистину по праву протирают их, вынув из ножен. И еще в ту пору держали в мечах талисманы, а с клинков вещали демоны, и все потому, что тогда люди поклонялись оружию, и было оно их защитой. О том самом мече Лох Летглас сложил песнь.
[...] Меж тем Луг, Огма и Дагда гнались за фоморами, ибо увели они с собой арфиста Дагда по имени Уаитне. Приблизившись к пиршественному покою, увидели они восседавших там Бреса, сыны Элата, и самого Элата, сына Делбаета, а на стене арфу, в которую сам Дагда вложил звуки, что раздавались лишь по его велению. И молвил Дагда:
Приди, Даурдабла,
Приди, Койр Кетаркуйр,
Приди, весна, приди, зима,
Губы арф, волынок и дудок.
Два имени было у той арфы - Даурдабла, "Дуб двух зеленей", и Койр Кетаркуйр, что значит "Песнь четырех углов".
Тогда сошла со стены арфа и, поразив девятерых, приблизилась к Дагда. Три песни сыграл он, что знают арфисты,- грустную песнь, сонную песнь и песнь смеха43. Сыграл он им грустную песнь, и зарыдали женщины. Сыграл он песнь смеха, и женщины вместе с детьми веселились. Сыграл он дремотную песнь, и кругом все заснули, а Луг, Дагда и Огма ушли от фоморов, ибо Желали те погубить их.
И принес Дагда с собой...44 из-за мычания телки, что получил он в награду за труд. Когда же подзывала она своего теленка, то паслась вся скотина Ирландии, что угнали фоморы. Когда закончилась битва и расчистили поле сражения, Морриган, дочь Эрнмаса, возвестила о яростной схватке и славной победе величайшим вершинам Ирландии, волшебным холмам, устьям рек и могучим водам. И о том же поведала Бадб.
   - Что ты нам скажешь? - спросили тут все у нее.
Мир до неба,
Hебо до тверди,
Земля под небом,
Сила в каждом.
А потом предрекла она конец света и всякое зло, что случится в ту пору, каждую месть и болезнь. Вот как пела она:
Hе увижу я света, что мил мне.
Весна без цветов,
Скотина без молока,
Женщины без стыда,
Мужи без отваги,
Пленники без короля,
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Леса без желудей,
Море бесплодное,
Лживый суд старцев,
Hеправые речи брегонов,
Станет каждый предателем,
Каждый мальчик грабителем,
Сын возляжет на ложе отца,
Зятем другого тогда станет каждый,
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Дурные времена,
Сын обманет отца,
Дочь обманет мать.

[София]

Кельтский узор

Примечания к предыдущей саге.
1) На северных островах земли... - По представлениям ирландцев, на севере располагались таинственные острова, потусторонний, мир, не достижимый для смертных.
Племена Богини Дану - группа важнейших ирландских божеств; некоторые из них (Луг, Огма, Нуаду) были общекельтскими. В псевдоисторической традиции (см. фрагмент из "Книги Захватов") считались предпоследней из групп завоевателей Ирландии; по традиции, впервые появились в Ирландии на горе Конмайкне Рейн в местности Коннемара.
2) Лиа Фаль - речь идет о знаменитом камне (название "фаль" связано со значениями "светлый", "сверкающий", а также "изобилие", "знание" и пр.), по преданию, находившемся в Таре, королевской резиденции правителей Ирландии и одном из двух важнейших сакральных центров страны. Сама Ирландия (которую этот камень, несомненно, символизировал) нередко называлась Долина Фаль или просто Фаль. Споры о том, насколько была реальна власть верховных королей над островом с множеством его правителей более низких рангов, не имеют отношения к тому факту, что традиция священной королевской власти издавна связывалась именно с Тарой и ее правителями, вступавшими в священный брак с землей Ирландии. В устройстве и расположении покоев находившегося здесь дворца можно заметить немало аналогий космологическим традициям других народов. Окруженный семью рядами валов, дворец состоял из главного, так называемого Медового Покоя, и четырех других, ориентированных по сторонам света и олицетворявших четыре главных королевства страны. Устройство центрального покоя повторяло эту схему, отводя места представителям четырех королевств вокруг возвышения для правителя Тары. Важнейшее для всякой космологии понятие центра олицетворялось именно камнем Фаль. По традиции, лишь тот становился правителем Ирландии, под кем камень громко вскрикивал. Одно из преданий гласит, что этот камень был расколот Кухулином и вскрикнул только тогда, когда на него ступил Конн (по традиционной хронологии - первая половина II в.; см. сагу "Видение Фингена"), потомству которого было предначертано долго править страной. Возникновение Тары связывается с мифическим правителем Фир Болг - Эохайдом.
Вторым сакральным центром Ирландии был расположенный к западу от Тары Уснех, где находился знаменитый Камень Делений, у которого, по преданию, друидом по имени Миде был зажжен первый священный огонь Ирландии (так потом называлось центральное королевство страны). Он был пятиугольный, что символизировало пять королевств. Здесь, как считалось, брали свое начало 12 важнейших рек острова. Знаменитый в древности оэнах - народное собрание Уснеха - являлся параллелью Празднику Тары, связанному с утверждением королевской власти (см. о нем сагу "Разрушение Дома Да Дерга").
3) ...копье, которым владел Луг. - Имеется в виду бог, почитание которого было широко распространено у островных и континентальных кельтов. Искусный во многих ремеслах одновременно. Луг имеет соответствие в индийской традиции, которая тоже знает фигуру Господина всех ремесел, Вишвакармана, по всей видимости сходного с Лугом и в некоторых космологических функциях. Копье Луга, о котором говорится, что оно было принесено из Гориаса, скорее всего надо отождествлять с копьем Ассал, которое, по преданию, добыли Лугу так называемые три бога ремесла. Это кот имело солярный и космологический смысл и соотносилось с axis mundi. Заметим, что дорога, соединявшая Тару с Уснехом (см. выше), называлась дорогой Ассал. Копье Луга наряду с другими чудесными копьями в кельтской традиции было, возможно одним из прототипов копья из цикла Св. Грааля.  
4) Нуаду - бог из Племен Богини Дану, их правитель, который в Первой Битве при Маг Туиред потерял руку, сражаясь с Фир Болг. Имеется множество свидетельств об обличии этого бога, от которого, по одному из поверий, происходили все ирландцы - во всяком случае, именно к нему в более поздние времена возводилось немало генеалогий, представлявших Нуаду в облике того или иного "исторического" персонажа - родоначальника. У кельтов Уэльса он почитался под именем Нудд, в Британии нам известен Ноденс, связанный с культом воды и источников. Ж. Дюмезиль, а за ним и другие связывали пару Нуаду - Балор (см. ниже) с римскими и германскими мифологемами (одноглазый и однорукий боги - Тир и Один).
5) Дагда - один из важнейших богов ирландского пантеона, известный также под именами Руад Рофесса (Красный Многомудрый) и Эохайд Олатайр (Эохайд От Всех). Основные его черты- власть, мудрость и изобилие - трудно сводимы к какой-то одной божественной функции. Котел Дагда - прототип множества чудесных котлов в ирландской мифологии (см., к примеру, сагу "Разрушение Дома Да Дерга") и, кроме того, сходен с рогом Брана, близкого к Дагда божества в Уэльсе. Связанные с ним представления, по мнению многих, являются одним из источников символики повествований о Св. Граале.
6) ...заключить мир с фоморами... - Фоморы - демонические существа, обитатели таинственной крепости на острове, противники ряда рас (волн) переселенцев в Ирландию и, в частности. Племен Богини Дану. В поздней традиции - морские разбойники.
Балор, внук Нета - божественный персонаж, один из предводителей фоморов поражавший всех смертоносным взглядом своего единственного глаза. Поединок с ним Луга (его внука), центральный эпизод повествования, многими мотивами сближает с одной из основных индоевропейских мифологем о поединке Громовержца, иногда заменяемого другим персонажем, и его противника: мотивы открывания глаза, выковывания оружия божественным кузнецом, каменного столба, на который, согласно дожившим до недавнего времени фольклорным вариантам, водружается голова Балоpa, озера, образующегося из капли, вытекшей из глаза божества. В Ирландии есть другие известные варианты этой мифологемы, к примеру, поединок Финна и Голла (Одноглазого).
7) Фир Болг - в установившейся псевдоисторической традиционной схеме последовательно сменявших друг друга рас завоевателей Ирландии (см. отрывок из "Книги Захватов Ирландии") Фир Болг следовали после Немеда и его спутников от одной из двух групп которых они и происходили. Потомками сына Немеда Иарбонела считались и Племена Богини Дану. Смысл имени Фир Болг дискуссионен, скорее всего оно означает "надувшиеся", "бешеные". Фир Болг и Племена Богини Дану как бы дополняют друг друга. Первые известны в традиции прежде всего установлением упорядоченного деления страны на пять частей, отданных пяти сыновьям Дела, основанием королевской власти и своей военной деятельностью. Появившиеся в Ирландии Племена Богини Дану потребовали у них право на господство в стране (по другой версии - половину всех владений) или сражения. В Первой Бипри Маг Туиред Племена Богини разбили своих противников.
8.) Тетра - скорее всего это важный мифологический персонаж, по функция чем-то сходный с Мананнаном, сыном Лера. Тетра также считался правителем счастливого потустороннего мира на островах, а его обитатели назывались "людьми Тетры", "могучими Тетры" и т. д. Богиня войны Бадб была его супругой.
9) Мак Ок (букв. "Юный") - божество, сын Дагда и богини Боанн (эпоним реки Бойн), супруги Элкмара (см. отрывок из преданий о "старине мест"). Имя его можно соотнести с валлийским Мабоном и Мапоносом у бриттов, отождествлявшимся в период романизации Британии с Аполлоном.
10) ...король фениев! -В данном контексте эти слова имеют смысл: "правитель свободных, полноправных людей".
11) Здесь и далее в ирландских повествованиях встречаются различные несогласования. (в данном случае - временнóе).
12) Огма, сын Этайн - кельтское божество, следы почитания которого имеются также и в Галлии (Огмиос). Из сочинении Лукиана нам известно об отождествлении Огмиоса с Геркулесом. Лукиан описывают изображение Огмиоса, где тот представлен ведущим группу людей, уши которых цепочками прикованы к языку бога. На ирландской почве Огма также выступает как могучий герой, но в то же время он - мудрец, создатель так называемого огамического письма. В его облике видят черты "бога-связывателя", сходного с индийским Варуной.
13) ...островов Мод - ныне острова Клью Бэй.
14) Эрик - фиксированное возмещение за нанесенный ущерб.
15) Корпре, сын Этайн - филид из Племен Богини Дану, по преданию погибший от солнечного луча (в ирландской традиции среди прочих источников мудрости нередко упоминается действие солнца; в частности, от его лучей на растениях образуется роса, дарующая вдохновение). Все последующее описание уединения филида в темном помещении типично для изображения ирландских обрядов, связанных с поэтическим ремеслом.
16) ...пребудет пусть Брес. - Это первая песнь поношения, злая песнь, которую знала Ирландия. Такого рода поэтическое обвинение (сатира) какого-либо лица было привилегией филидов и имело необычайное значение в Ирландии с древности почти до наших дней. Изображенные выше последствия отступления короля от "норм пра- вильного поведения" весьма характерны. Ирландские триады выражают их существо так: "Три вещи. без которых нет короля: договор с другими королями, праздник Тары, изобилие в его царствование".
17) Лохланн - так называли ирландцы какую-то часть Скандинавии или Германии; иногда это название употреблялось также для обозначения некой мифической страны, расположенной на севере.
18) Самилданах - букв. "искусный во многих ремеслах одновременно", бог Луг.
19) Лоннансклех - Неудержимый в сражении.
20) ...людьми трех богов. - Имеются в виду часто встречающиеся в ирландской традиции "три бога (богини) Дану". Иногда их название интерпретировалось как "три бога Племен Богини Дану"; в настоящем тексте сами Племена Богини названы "людьми трех богов". Скорее всего само это название - плод позднейшего переосмысления, в ходе которого древнейшая идея, связанная с этими богами (от an "ремесло", "искусство"), трансформировалась под влиянием широко известного имени Богини Дану. Таким образом, первоначальная форма была скорее всего "три бога ремесла". По одной из традиций имена этих богов были Бриан, Иухар и Иухарба. Отцом их чаще всего назывался Туирилл Пикренн, но иногда и Делбает или Брес. Известное предание гласит, что эти три брата напали на отца Луга Киана и убили его, а в возмещение за это убийство Луг отправил их на поиски чудесных предметов, которые они в конце концов и добыли (среди них - копье Ассал, возвращающееся после броска). Они же, по ряду версий, выковывают и оружие (за семь лет), которое необходимо Лугу для сражения при Маг Туиред. Заметим, однако, что в данной саге тремя богами ремесла называются Гоибниу, Лухта и Кредне. Каково соотношение между этими триадами, с уверенностью сказать трудно, однако в устной традиции, зафиксированной в Новое время, именно Гоибниу выковывает оружие, предназначенное для убийства Балора.
21) Кро Луга - так как мы не знаем точного расположения фигур и правил игры в фидхелл, то понять выражение затруднительно. Слово его имеет довольно широкий ряд значений - прежде всего "ограда", "огражденное место", "хижина" и т. п.
22) ...случились в одно время. - Типичный для ирландской традиции пример переосмысления древних преданий и привязывания их к известным событиям мировой истории.
23) ...зовется Греллах Доллайд Амрун Людей Богини. - Греллах Доллайд, ныне Гирли,- недалеко от города Келлс, графство Мит. Амрун - неясное слово; интерпретируется глоссаторами как amrae- и rún "великое намерение", "уговор".
24) ...хозяев заезжих домов... - За отсутствием приемлемого эквивалента дается очень приблизительный перевод ирл. bruiden, часто встречающегося в сагах и иных памятниках. Обычно такой человек являлся состоятельным землевладельцем, чей дом располагался на проезжей дороге. В его обязанность входило проявлять практически неограниченное гостеприимство по отношению ко всем проходящим и проезжающим мимо. За эти весьма обременительные обязанности его цена чести (исходя из которой определялись общественное положение человека, возмещение за нанесенный ему ущерб и т.д.) равнялась цене чести короля племени, и такой человек пользовался большим почетом. Функции такого "заезжего дома" в традиции, видимо, не ограничивались чисто бытовой сферой (см. сагу "Разрушение Дома Да Дерга" и комментарии к ней).
...и брегонов... - Некогда знание и применение законов было, по всей видимости привилегией друидов, но затем эти функции перешли к особой касте - к брегонам
25) Матген - имя, связанное со значением "чары", "колдовство", как и валлийское Мат (имя правителя-чародея), а также галльское Маттон.
26) ...двенадцать величайших гор Ирландии... - В ирландских преданиях часто упоминаются 12 главных рек, гор, долин и озер страны. Большинство из упомянутых здесь находятся в современных графствах Роскоммон и Слиго.
27) ...в пору Самайна... - Имеется в виду один из четырех крупнейших ирландских праздников, отмечавшийся около 1 ноября и знаменовавший начало зимы. Одно из характерных его черт была взаимооткрытость в это время поту- и посюстороннего мира. С ним было связано немало важнейших ежегодных ритуалов (см. сагу "Разрушение Дома Да Дерга").
28) Морриган - одна из важнейших ирландских богинь, богиня войны и разрушения. Нередко выступала вместе со сходными по функциям богинями Махой и Бадб, на которых переносилось иногда и ее имя ("три Морриган").
...След Палицы Дагда... - Далее в тексте следует фрагмент так называет реторики, которая чаще всего очень трудна для понимания. При переводе подобно фрагменты нами, как правило, опускаются.
30) ...раздробит моя палица... - Оружием Дагда была чудесная палица, которая одним концом могла поразить сразу девятерых, другим же концом - вернуть их к жизни.
31) Слане - слово это значит "здоровье". Мифологический персонаж с этим именем упоминается традицией среди людей Партолона (о нем см. комм. 19 к преданиям "старины мест"), известен как первый лекарь в Ирландии.
32) Бриг - речь идет о богине Бригите, считавшейся покровительницей поэтического ремесла, мудрости и тайного знания. Ее именем иногда обозначались три женских персонажа, связанных с искусством врачевания и кузнечным делом. Бригита иногда представлялась в образе птицы с человеческой головой или трех птиц - журавлей либо петухов. В Галлии римского времени богиня со сходными функциями почиталась скорее всего в образе Минервы.
33) Дробеза - ныне река Дроувз, впадающая в залив Донегал; отделяет графство Донегал от графства Лейтрим.
34) Каирн - так назывались сложенные из камней возвышения или просто одиноко стоящие камни, связывавшиеся со знаменитыми погребениями, памяьтю о каких-либо событиях и пр.
35) Лох Луйбе - Озеро Трав.
36) ...и прикрыв один глаз... - Широко известная в ирландской традиции ритуальная поза, дарующая человеку прикосновение к грани двух миров. Была обычна для целого ряда существ, в частности, по некоторым источникам, и для фоморов.
37) ...Маха, дочь Эрнмаса... - Имеется в виду известная богиня войны и разрушения, считавшаяся сестрой Морриган (см. выше, комм. 28). Головы сраженных в бою воинов иногда назывались "желуди Махи".
38) ...камень из своей пращи... - В отношении оружия, которым Луг сразил Балора в традиции есть расхождения. Иногда это копье или раскаленный докрасна 6русок железа.
...узрело его. - В нашей версии саги о дальнейшей судьбе Балора ничего не говорится и, очевидно, подразумевается, что поединок на этом окончен. Существует более развернутое его описание (O'Cuiv В. Cath Muighe Tuireadh. Dublin, 1945), согласно которому Луг преследует Балора до территории современного графства Корк и здесь отказывает ему в просьбе о пощаде. Тогда Балор просит, чтобы Луг водрузил его отсеченную голову на свою, дабы счастье и доблесть Балора перешли к нему. Начинается схватка, и Луг побеждает, но затем помещает голову на стоячий камень, который тотчас распадается на куски. Интересные варианты сюжета дает и фольклор, где, по ряду собранных в XIX в. версий, Балор узнает в Луге своего внука и также просит водрузить свою голову на голову Луга, тот помещает ее на камень, и тогда вытекший из головы яд разрушает камень, а на месте его разливается озеро.
39) ...и пр. - Здесь и ниже так в тексте.
40) Полулюди - в тексте Lethdoini, возможно, имеются в виду люди, не до конца исполнившие свой долг.
...коней сына Лера... - Имеется в виду Мананнан; его конями назывались волны.
41) Маелтне Морбретах - Маелтне Великий Суждений. В имена ирандских друидов филидов и брегонов нередко входило прилагательное mael "лысый". В традиционном ирландском обществе короткие волосы носили либо еще не сделавшиеся полноправными юноши, либо люди причастные к сверхъестественным силам. Особая тонзура ирландских монахов раннего средневековья справедливо считалась ее противниками восходящей к прическе друидов.
42) Орна - имя меча происходит от глагола ornaid "уничтожает", "разрушает".
43) ...и песнь смеха. - знание упомянутых выше трех напевов было необходимой принадлежностью искусства арфиста. В ирландских триадах сказано: "Три знания арфиста: песнь, что погружает в сон, песнь плача и песнь смеха".
44) И принес Дагда с собой... - Здесь лакуна в тексте.

[Пикси]

София, брависсимо, ты проделала такой громадный труд!

[София]

Спасибо, Пикси.

[Пикси]

Легенды Уэльса из круга "Короли Королей"

Плавание Брита

Некогда, во времена столь давние, что ныне мало кто может исчислить прошедшие с тех пор годы, жил славный юноша по имени Брит¹, добрый воин и хороший вождь своих людей. И случилось так, что был он изгнан из родной земли; и воины его с женами и детьми своими последовали за ним.
Долго странствовали они по свету, охотой и в битвах добывая себе пропитание. И вот однажды, когда шли они по морю на нескольких кораблях, подул сильный и ровный ветер. Два дня и одну ночь не менял он своего направления, и к исходу этого срока вынес корабли к пустынным берегам некоего острова.
И когда бросили они якоря, отправил Брит триста воинов на разведку вглубь той земли. И воины сошли на берег и отправились в путешествие по острову. Ни одного жителя ни встретили они там, но изобиловал остров дикими зверями, и в лесах и на горных склонах охотились на них разведчики Брита.
Спустя несколько дней набрели они на безлюдный город, и там, среди замшелых каменных развалин, нашли они древний храм Луны, или Дианы на языке римлян. Неся на себе добытую дичь, вернулись они к кораблям и рассказали товарищам об увиденном. И когда поведали они о найденном ими храме, принялись все уговаривать Брита отправиться в тот храм и вопросить великую богиню, уготовано ли им на земле место, где найдут они новую отчизну.
И вот сошел Брит на берег, взяв с собою прорицателя Гериона и двенадцать старейшин, и отправился к храму. Там обернули они вокруг головы жреческие повязки, сложили по старинному обычаю перед входом в святилище три очага, предназначенные для трех божеств, — для Юпитера, Меркурия и Дианы — и каждое из них почтили подобающей ему жертвой. Стоя у жертвенника богини и держа в правой руке священную чашу, полную вина и крови белой оленухи, сам Брит, подняв лицо к изваянию божества, нарушил молчание такими словами:
Дебрей богиня лесных, вепрей дубравных погибель,
Коей открыты пути в темных просторах небес,
В безднах подземных миров! Открой нам судьбы
                                                   изволенье:
В землях каких обитать ты нам нынче велишь?
Место такое назначь, где вечно я чтить тебя буду,
Дев хороводы ходить будут вкруг храмов твоих.

Повторив это девять раз, четырежды обошел он вокруг алтаря. После того вылил он из чаши вино с кровью в огонь и возлег на шкуре жертвенной оленухи, разостлав ее у подножия алтаря. И тогда необоримая дремота сковала его мысли и члены, и Брит уснул. И в третьем ночном часу привиделся ему сон, будто стоит перед ним сама великая богиня. И сказала ему Диана:

Там, где солнца закат, о Брит, за землями галлов²,
Средь океана Остров лежит, окруженный водой.
Роды огромных людей древле на нем обитали; Ныне он пуст, и ждет, чтоб его заселили
Люди твои. В путь! — незыблемой станет твердыня,
 И короли королей народятся из чресел твоих.

Пробудившись ото сна, поведал Брит товарищам своим о том, что видел. И было среди них великое ликование, и каждый хотел немедленно тронуться в путь к обещанной богиней земле. Погрузив на корабли добытую дичь, вышли они в море, и ветер был им попутен. Спустя некое время прибыли они к берегам Галлии, и встретили там небольшое родственное племя, говорившее на том же языке. Вождем их был человек по имени Кориней, и Брит предложил ему и его людям
присоединиться к их кораблям, следовавшим к обетованному острову. Вместе отправились они дальше, и вскоре подошли к берегам Альбиона, Медового Острова³. И дивные его земли, обильные реки, богатые рыбой, нетронутые его леса очаровали их; и вознеся благодарение Диане, стали они заселять Остров.
Тогда не жил там никто, кроме немногих великанов, с которыми воины Брита и Коринея вступали в бои и прогоняли их в горы; более всего было великанов на длинном полуострове, тянувшемся на юго-западе той земли. Этот полуостров отдал Брит Коринею, и по имени его стал он называться Коринея, а позднее — Корнубия; ныне же его именуют Корнуолл.
А весь Остров назвали они Британией по имени своего предводителя; и все, кто вместе с Бритом прибыл в ту благословенную землю, стали с тех пор называть себя бриттами.
А после того загорелся Брит неудержимым желанием выстроить на Острове большой и прекрасный город. Много исходил он земель в поисках подходящего места, пока не вышел на берег реки, что ныне зовется Темзой. И там увидел он большой холм, и заложил на нем крепость, и нарек ее Триновант.
Века спустя король королей Британии Ллидд, брат Касваллауна, окружил этот город новыми мощными стенами с башнями искуснейшей постройки, и повелел, чтобы назывался он Каэр Ллидд, то есть Город Ллидда. А еще века спустя от правления Ллидда стал именоваться этот город Лондунум, что значит Твердыня-на-Холме.  Римляне переделали это имя в Лондиний, а пришедшие после римлян саксы — в Лондон, как и зовется он до сих пор.
*   *   *
Трех сыновей родила Бриту его супруга, и имена их прославлены по всей Британии: Локрин, Альбанакт и Камбр. После того, как отец их на двадцать четвертом году по прибытии на Остров переселился из этого мира в иной, они погребли его в городе Тринованте и, разделив его королевство меж собою, удалились каждый к себе. И Локрин, старший из них, владел серединою Острова, и была эта страна названа по его имени Логрией⁴, Камбр владел областью, что лежит за Северном и зовется ныне Валлией, или Уэльсом⁵, Альбанакт же получил под свою руку страну, где живут ныне скотты, и по имени своему назвал ее Альбанией⁶.

Примечания:

1. Брит (Brut) — в существующих русских переводах и переложениях этого предания имя Брита, первого короля Британии, звучит, как правило, несколько искаженно — Брут, что не отражает фонетики валлийского языка.

2. за землями галлов — галлы — кельтские народы, п позднеантичное и раннесредневековое время занимавшие обширные земли в Европе. Здесь имеется в виду атлантическое побережье современной Франции.
3. к берегам Альбиона, Медового Острова — Альбион и Медовый Остров (Y Fel Ynys) — древнейшие из известных нам имен острова Британии.
4. Логрия (Loegr) — территория современной Англии; в языке современных кельтов Уэльса Англия называется так до сих пор.
5. ...Валлия, или Уэльс — от имени среднего сына Брита производят кельтское названия Уэльса — Кымри (Cymru).
6. ...Альбанией — несомненно, название Альбания (Альба) гораздо древнее н Альбанакта и легенд о нем.

Легенда об Аверн

В давние времена Северн, крупнейшая река Уэльса, звалась иначе. Хаврен, или Аврен, было ее имя. Вот что рассказывают об этом валлийские предания.
Давным-давно владел землями в Логрии король Локрин. И вот однажды случилось ему увидеть Астрильд, дочь одного из германских королей, попавшую на Остров в свите короля гуннов Хомбера, когда тот сеял разор и погибель на севере, во владениях Альбанакта, брата Локрина. Невиданной красотою обладала Астрильд, и король Локрин не устоял против ее красоты, и увидев, сразу полюбил ее. И решил Локрин взять принцессу в жены, и все было бы хорошо, да только к тому времени король был уже помолвлен с другою — с Гвендолен, дочерью Коринея, герцога Корнуолла. Герцог, про то прослышав, разгневался и сказал, что такого оскорбления не потерпит. И вот король Локрин — делать нечего — женился на Гвендолен, но поселил Астрильд в прекрасных чертогах в подземелье под городом Триновантом, и тайно встречался с нею, ибо сильна была их любовь. И родилась у них дочка, и назвали ее Аверн.
Шло время, и однажды умер старый герцог. И тогда король Локрин удалил от себя Гвендолен, и короновал Астрильд, и усадил ее на трон рядом с собою.
А негодующая Гвендолен уехала на родину, в Корнуолл, и сердце ее было полно обидой и жаждой отмщения. Там, в Корнуолле, собрала она вассалов своего отца и повела их в Уэльс против Локрина. И столь неожиданным было нападение, что не успел король собрать силы для защиты своей земли.
И был Локрин побежден и погиб в сражении у стен своего замка на Северне. Гвендолен же, войдя в замок во главе вассалов и их войска, приказала сбросить Астрильд и принцессу Аверн в воды Северна.

из книги "Сказания Красного Дракона", сборника преданий и волшебных сказок кельтов Уэльса и Корнуолла, Москва, Менеджер, 1996

[Пикси]

Продолжение

Ллидд Серебрянорукий

От потомков Брита произошел великий род верховных королей Британии, как и предвещала то Диана во храме на пустынном острове. Много славных имей верховных правителей Острова Могущества¹ помнят люди, и одно из ярчайших — Бели, сын Маногана. Сорок лет правил он Британией, и века спустя так пел о нем Талесин Князь Бардов:
Многократно я славлю тебя,
Победитель Бели, Сын Маногана Короля.
Постой же ты за славу Медового Острова Бели.

Четыре  сына  было  у него: Ллидд (или Ллир, как иногда говорят), Касваллаун, Нинний и Ллевелис. И когда умер король королей Бели, старший его сын Ллидд Серебрянорукий, стал верховным королем Острова Британии.

* * *
Более других братьев любил Ллидд Ллевелиса, самого младшего, славившегося большой мудростью. И вот однажды прослышал Ллевелис о том, что умер недавно король Франции², и не оставил после себя наследников, кроме единственной дочери. Тогда пришел он к старшему брату, и сказал ему, что хочет жениться на ней. Без промедления снарядили они множество кораблей, и, едва поднялось на их борт войско Острова Британии, вышли они в море и направились к галльским берегам. И прибыв во Францию, послал Ллевелис гонцов к тамошней знати, чтобы испросить у них руки дочери покойного короля. И ко всеобщему удовольствию князья и лорды той земли решили отдать Ллевелису королевскую дочь, а вместе с ней— и королевство. Так Ллевелис стал королем Франции и мудро правил до конца дней своих.
А тем временем пали на Остров Британию Три Погибели. И первой Погибелью было нашествие людей, называвших себя Кораниады; и столь велики были познания их и магическое искусство, что никто не мог противостоять им; они же могли делать все, что им хотелось.
Второй Погибелью был страшный крик, который раздавался каждый канун Майского Дня над каждым очагом на Острове Британии; и проникал этот крик в сердца каждого живого существа и наполнял души таким ужасом, что мужчины лишались их силы, беременные женщины разрешались до времени, а дети умирали.
И третья Погибель заключалась в том, что какие бы запасы еды, и питья и прочего не свозились бы в королевский замок — все бесследно исчезало на следующее утро, — даже если привезенная провизия была собрана на год вперед.
И Ллидд, сын Бели, король королей Британии, был в ужасе от поразивших страну несчастий, и не ведал, как ему бороться против Трех Погибелей. Тогда созвал он на совет князей и благородных воинов Острова, и вместе постановили они искать совета у мудрого Ллевелиса, короля Франции. Не медля, снарядили они корабли, и лучшие воины во главе с самим Ллиддом взошли на них и отправились за море, к галльским берегам.
И вот сошел Ллидд на берег, и Ллевелис, брат его, вышел ему навстречу. И когда поведал Ллидд о павших на Остров Британию Погибелях, так отвечал ему Ллевелис.
— Брат, — сказал он, — я знаю, что означают павшие на вас беды; и я научу тебя, как победить их. Я дам тебе маленьких зверьков, и вернувшись на Остров, пустишь ты их в воду, чтобы они жили и плодились там. И вскоре эта вода обретет волшебные свойства, так что станет она ядом для людей народа Кораниад, но останется безвредной для простых людей. И вам достаточно будет ходить по Острову и брызгать этой водой на каждого встречного, и так избавитесь вы от нашествия магов.
— Что же до второй Погибели, — продолжал Ллевелис, — то я скажу тебе, что виноваты в ней два дракона, что дерутся над Островом Британией. Каждый из них хочет повергнуть другого, и когда один из них получает жестокий удар, издает он тот ужасный крик, что лишает ваших мужчин силы, а детей — жизни. Но вот что должен ты сделать. Вернувшись домой, прикажи измерить твое королевство вдоль и поперек, и, найдя его середину, вырой там большую яму. В эту яму опусти котел со хмельным медом, накрой его златотканым покрывалом и жди, что будет. А будет вот что: прилетят два дракона и будут драться над ямой; когда же они устанут, примут они облик двух маленьких поросят, опустятся на дно ямы и станут пить мед. И напившись допьяна, они заснут. И тогда должен ты завернуть их покрывалом и схоронить в земле, в тайном месте, и пока останутся они там, ни один из них не сможет пробудиться ото сна.
— Причиной же третьей Погибели, — продолжал он, — является великий маг, появившийся на твоем Острове. Это он уносит запасы еды и питья из королевского замка, силой своей магии напустив предварительно крепчайший сон на всех его обитателей. С этой Погибелью проще других будет справиться для тебя. Встань сам на стражу своих кладовых и поставь рядом с собою чан с ледяной водой. И когда великий маг наведет на тебя сонные чары, упадешь ты в этот чан и проснешься.
И тогда распрощался Ллидд с мудрым своим братом, и вернулся на Остров Британию. Там применил он полученные советы, и все случилось так, как предсказывал Ллевелис. Водою, где жили маленькие зверьки Ллевелиса, истребил Ллидд магов народа Кораниад. В Оксфорде нашел он среднюю точку своего королевства³ и там вырыл он яму для двух драконов, которых захоронил потом в месте, что зовется с тех пор Динас Эмрис. Встав на стражу своих кладовых и поста вив рядом чан с водой, встретил он мага, что обкрадывал его замок, и победил его, и заставил вернуть все то, что тот унес раньше.
И так король Ллидд победил Три Погибели, павшие на Медовый Остров во времена его правления.
Долго и справедливо правил Ллидд, сын Бели, король королей Острова Британии. С женою своей имел он несколько детей, но о судьбе их разные книги повествуют по-разному.
Рассказывают, что не было у него сыновей, а только три дочери, именами Гонорилья, Регау и Кордейла. И будто бы выдал Ллидд своих дочерей за правителей Альбы, Корнубии и Франции, и еще при жизни своей передал зятьям верховную власть над Островом. Те же, получив богатство и силу, прогнали старого короля прочь, так что должен он был покинуть Остров.
Но это лишь сказка, сочиненная многие века спустя после правления короля Ллидда. На самом же деле было у него два сына: Бран, прозванный Благословенным, и Манавидан, а также дочь по имени Бранвен. И после смерти Ллидда верховными королями Британии стали брат его Касваллаун и старший сын Бран; или, быть может, только Касваллаун стал королем королей Британии, а Браи Благословенный унаследовал лишь Уэльс.
И о дальнейшей судьбе потомков короля Ллидда, или Ллира, как иногда говорят, повествуют Четыре ветви Мабиноги.

Примечания:

Ллидд Серебрянорукий (вачл. LIudd Llaw Ereint) — однн нз наиболее волшебных персонажей валлийских сказаний. В его образе прочно слились мифологический и исторический персонажи. С одной стороны, Ллидд (Ллир), сын Бели, — реальный верховный король Британии, правивший около I века до Р.Х., с другой стороны он — один из верховных общекельтскнх богов, принадлежащий клану, называемому в ирландской традиции Племенами Богини Дану. Имя его тождественно имени "Нидд", а валлийское "Нидд" и ирландское "Нуаду" — это модификации более раннего, галльского, имени этого бога — Ноденс.

1. Остров Могущества (валл. Ynys Cedyrn) — средневековое валлийское имя Британии.
2. ...пароль Франции — название "Франция" здесь оказалось случайно и довольно поздно. Подразумевается страна галлов (континентальных кельтов) или какое-то из королевств франков — германских племен, пришедших в Гал-лшо в начале I тыс. от Р.Х..
3. ...среднюю точку своего королевства — т.е. Логрии (см. прим. к "Плаванию Брита").

из книги "Сказания Красного Дракона", сборника преданий и волшебных сказок кельтов Уэльса и Корнуолла, Москва, Менеджер, 1996

[София]

Очень интересные легенды, Пикси.

[София]

Ещё одна из основных ирландских саг.

Сватовство к Этайн.

«Предания и Мифы средневековой Ирландии, под редакцией Г.К.Косикова»: Издательство Московского университета; М.; 1991
ISBN 5 211 00885 5
Оригинал: “Tochmarc Etaine”
Перевод: С. В. Шкунаев

                                                                                            
                                                                             I

Некогда правил Ирландией славный король из рода Племен Богини по имени Эохайд Оллатар. А еще звался он Дагда, ибо умел творить чудеса и был властен над стихиями и урожаем людей. Говорили, что оттого то и прозван он Дагда. Была в то время супругой Элкмара из Бруга,  женщина по имени Этайн, а иначе Боанд. Пожелал Дагда быть близким с ней, и уступила бы ему женщина, если б не страх перед Элкмаром и великим его могуществом. Тогда отправил Дагда Элкмара к Бресу, сыну Элата, в Маг Инис  а когда тот пустился в дорогу, Навел на него Дагда великие чары, дабы не мог он вернуться прежде срока. Избавил Дагда Элкмара от голода и жажды и рассеял для него ночную тьму. Долгим сделал он путь Элкмара, так что прошли для него девять месяцев словно один день, ибо говорил Элкмар, что воротится обратно еще до заката. Между тем соединился Дагда с супругой Элкмара, и оттого принесла она сына по имени Энгус. Излечилась Этайн от немощи прежде прихода Элкмара, и не заметил он на ней вины от сожительства с Дагда.
Между тем отвел Дагда мальчика на воспитание в дом Мидира, что в Бри Лейт в Тетба,  и оставался он там полные девять лет. Было у Мидира в Бри Лейт большое поле для игр. Трижды пятьдесят ирландских юношей и трижды пятьдесят ирландских девушек играли на нем. И всех их превзошел Энгус из за великой любви к нему Мидира, своего прелестного облика и славного рода. Было у него и другое имя – Мак Ок,  ибо сказала его мать: «Воистину молод сын, зачатый на рассвете и родившийся прежде заката!»
Как то раз поспорил Энгус с Триатом, сыном Фебала, что был из Фир Болг. Вместе с Энгусом растил его Мидир, и верховодил он в играх наравне с юношей. Не считал он, однако, достойным беседовать с ним, говоря, что не подобает потомку раба обращаться к свободному. В ту пору думал Энгус, что приходится Мидиру сыном и по праву унаследует королевскую власть над Бри Лейт. Ничего не ведал тогда он о своем родстве с Дагда. Как то заговорил с Энгусом Триат и ответил на это:
– Плохо мне разговаривать с пасынком, что не знает своих отца и матери.
В слезах и горюя пошел тогда Энгус к Мидиру, после того как опозорил его Триат.
– Что случилось с тобой? – спросил Мидир.
– Позором покрыл меня Триат, сказав мне в лицо, что не знаю я своего отца и матери.
– Есть у тебя мать и отец, – сказал Мидир.
– Ответь же тогда, кто они? – спросил мальчик.
– Что ж, – сказал Мидир, – отец твой – Эохайд Оллатар, а мать – Этайн, супруга Элкмара из Бруга. Я воспитал тебя в тайне от Элкмара, дабы не пал на него позор, оттого что зачат ты в его отсутствие.
– Пойдем же со мной, – сказал Энгус, – и пусть признает меня отец, дабы впредь не таиться мне и не сносить поношения Фир Болг.
Отправились тогда Мидир и Энгус поговорить с Эохайдом и пришли к Уснех Миде, что в самом центре Ирландии, ибо там было жилище Эохайда, от которого на равную меру расстилалась иp– ландская земля на юг и на север, на восток и на запад. Увидели они Эохайда, стоящего среди своих людей. Отозвал тогда Мидир короля в сторону, чтобы поговорил он с юношей.
– Чего хочет юноша, который никогда не приходил сюда прежде? – спросил Эохайд.
– Желает он быть признанным своим отцом и получить, как положено, землю, ибо не подобает ему оставаться без своего надела в то время как ты правишь Ирландией.
– Добро ему, – отвечал Эохайд, – воистину это мой сын. Но не свободна еще земля, что я назначил ему во владение.
– Что же это за земля? – спросил Мидир.
– Это Бруг, что к северу от Боанд, – сказал Эохайд.
– Кто ж там хозяин? – спросил тогда Мидир.
– Элкмар, – отвечал Эохайд, – и не желаю я больше чинить ему зла.
– Скажи, какой совет дашь ты юноше? – спросил Мидир.
– Вот что скажу я ему, – ответил Эохайд, – пусть на Самайн приходит он к Бругу да захватит с собой оружие. Это день мира и приязни среди ирландцев, и никто тогда не питает злобы к другому. Будет Элкмар в эту пору в Кнок Сиде  безо всякого оружия. Завернется он в свой плащ с золотой заколкой на груди, а перед ним на поле для игр станут забавляться трижды пятьдесят юношей. Пусть тогда приблизится к нему Энгус и пригрозит смертью, но не убивает Элкмара, коли обещает тот исполнить его желание. И попросит он королевскую власть в Бруге на день да ночь, и потом не станет возвращать землю Элкмару, пока не подчинится он моему решению. Скажет Энгус, что стала земля его собственностью за то, что оставил он жизнь Элкмару. Просил он власти над ней на день да ночь, но не бывает в мире иного, кроме дней и ночей.
Потом воротился Мидир в свои владения, а с ним и его приемный сын. А когда подошел Самайн, отправился Энгус к Бругу и обманул Элкмара, взяв с него обещание отдать в возмещение за жизнь его землю на день да ночь. Остался Мак Ок в Бруге королем на день да ночь, и люди Элкмара подчинялись ему. На другой день явился Элкмар потребовать от Мак Ок свои владения и принялся угрожать ему. Отвечал Мак Ок, что не вернет земли, коли только не решит так Дагда перед мужами Ирландии.
Тогда призвали они Дагда, и присудил он каждому по его делам.
– Остается эта земля юноше, как и хотел он того, – сказал Элкмар.
– Воистину так, – сказал Дагда, – ибо не ждал ты дурного в день мира и отдал свою землю как выкуп за жизнь, ценя ее превыше своих владений. И все же получишь ты от меня земли, что принесут тебе не меньше добра, чем Бруг.
– Где ж те владения? – спросил его Элкмар.
– У Клейтех  с тремя землями поблизости, – ответил Дагда. – Будешь ты смотреть всякий день на забавы юношей в Бруге, и станет твоим все, что дает река Боанд.
– Хорошо, – отвечал Элкмар, – да будет так.
И тогда отправился он в Клейтех и построил там крепость, а Мак Ок с той поры поселился в Бруге.
В тот же день через год отправился Мидир повидать своего приемного сына и увидел его на холме Сид Бруг подле играющих юношей. Заметил он и Элкмара, что с холма Клейтех на юге разглядывал их. Вдруг разгорелся среди юношей спор.
– Не двигайся с места, – сказал тогда Мидир Мак Оку, – дабы не спустился Элкмар в долину. Я сам пойду и рассужу их.
Подошел он к юношам, но нелегко было примирить их. Вдруг попал в Мидира прут из остролиста и выколол ему глаз. Подошел Мидир к, Мак Оку, держа свой глаз на ладони, и сказал ему:
– Лучше б уж я не приходил вовсе, ибо с таким позором не могу владеть ни теми землями, куда я явился, ни теми, которые покинул!
– Не бывать такому, – сказал на это Мак Ок, – ибо пойду я к Диан Кехту  и позову его исцелить твой глаз, так что снова ты станешь здоровым и сохранишь эти земли в придачу к твоим старым владениям. Потом отправился Мак Ок к Диан Кехту.
(…)  чтобы пошел ты со мной исцелить моего приемного отца, которого ранили у Бруга в день Самайна.
Тогда пришел Диан Кехт к Мидиру, и сделался тот снова здоровым, будто ничего и не было.
– Добрый путь привел меня к тебе, – сказал Мидир, – ибо теперь я совсем здоров.
– Воистину так, – отвечал Мак Ок. – Оставайся же здесь до конца года поглядеть на моих слуг, мой народ, хозяйство и земли.
– Не останусь я, – сказал Мидир, – если не получу за это вознаграждения.
– Чего же ты хочешь? – спросил Мак Ок.
– А вот что, – сказал Мидир, – колесницу ценой в семь кумалов,  плащ для меня да самую пригожую девушку Ирландии.
– Есть у меня и колесница и плащ, – ответил Мак Ок.
– Просил я еще девушку, что превзошла б красотой всех в Ирландии.
– Где же ее найти? – спросил Мак Ок.
– В Уладе, – ответил ему Мидир, – ибо там живет дочь Айлиля Этайн Эхрайде, дочь правителя северо восточного королевства. Воистину, нет никого в Ирландии прекрасней, милей и любезней ее.
Отправился тогда Мак Ок на поиски девушки и пришел к дому Айлиля в Маг Инис. Приветствовали там Мак Ока, и три ночи провел он у короля. Наконец объявил он свое имя и род и сказал, что привело его к ним. Поведал он королю, что пришел отыскать Этайн.
– Не отдам я ее тебе, – сказал на это Айлиль, – ибо не сможешь ты послужить мне из за благородства твоих предков да великой власти твоей и твоего отца. Если случится тебе опозорить девушку, ничего не смогу я с тебя получить взамен.
– Не бывать такому, – сказал Мак Ок, – ибо немедля дам я за нее выкуп.
– Если так, то она твоя, – сказал Айлиль.
– Каковы же твои условия? – спросил Мак Ок.
– А вот каковы, – отвечал Айлиль. – Для меня ты расчистишь двенадцать долин, где сейчас лишь леса да пустоши, чтобы могли там жить люди, пастись скотина, собираться ирландцы для игр и совета да строить крепости.
– Исполню я это, – сказал Мак Ок.
Вернулся он домой и рассказал Дагда о своей заботе. И тогда по воле Дагда очистились двенадцать долин в одну ночь во владениях Айлиля. Вот их имена: Маг Маха, Маг Лемна, Маг Ита, Маг Техайр, Маг Дула, Маг Техт, Маг Ли, Маг Лине, Маг Муйртемне.  Когда же исполнил Мак Ок то, что обещал, отправился он снова просить девушку.
– Не получить тебе ее, – сказал тогда Айлиль, – прежде чем не отведешь ты из этой земли в море двенадцать рек, что таятся ныне в источниках, болотах да пустошах, чтобы доставалась людям морская добыча, а земли да пустоши высохли.
Снова вернулся Мак Ок домой и все рассказал Дагда. И тогда волею Дагда двенадцать могучих рек в одну ночь потекли в море, а до того их никто и не видывал. Вот каковы эти реки: Финд, Модорн, Слена, Нас, Амнас, Охен, Оp, Банда, Самайр, Лохе.  Когда же исполнил Мак Ок и это, снова пошел он поговорить с Айлилем и попросить Этайн.
– Не получишь ее ты, – сказал Айлиль, – если не дашь выкупа, ибо если не возьму я его сейчас, то потом уж вовеки не получу с тебя.
– Чего же ты хочешь на этот раз? – спросил Мак Ок.
– Хочу я, чтоб дал ты столько золота и серебра, сколько весит сама девушка, ибо это по праву моя доля. Все, что ты выполнил прежде, идет на пользу лишь ее краю да родичам.
– Да будет так, – ответил Мак Ок.
Потом привели Этайн в дом Айлиля и отмерили столько золота и серебра, сколько она весила. И осталось это все Айлилю, а Мак Ок ушел к себе домой с Этайн.
Там приветствовал их Мидир, и провела с ним Этайн первую ночь, а наутро получил он колесницу и плащ. Доволен был Мидир своим приемным сыном. Целый год после того прожили они с Энгусом в Бруге, а потом ушел Мидир к себе в Бри Лейт и увел с собой Этайн. И сказал Мак Ок, когда покидал его Мидир:
– Остереги ту, которую ты уводишь, ибо ждет тебя злая и коварная женщина. Велики ее власть, хитрость и тайное знание, что перешли к ней от родичей. Словом своим поручился я за нее перед Племенами Богини Дану, за Фуамнах, жену Мидира из рода Беотаха, сына Иарданела. Воистину была она мудра, осторожна и сведуща в чарах и тайном знании Племен Богини Дану, ибо, прежде чем выйти за Мидира, воспитывалась она у провидца Бресала.
Между тем, приветствовала их Фуамнах и говорила добрые слова.
– Иди со мной, Мидир, – сказала она, – я покажу вам твой дом и земли, чтобы королевская дочь посмотрела на них.
Обошел Мидир с Фуамнах свои владения, и показала она все ему и Этайн. Потом снова привел Мидир Этайн к Фуамнах. Первой вошла Фуамнах в покой, где обычно она почивала, и сказала Этайн:
– В жилище хорошей жены ты вошла.
Когда же села Этайн на ложе, что стояло на полу, ударила ее Фуамнах прутом из красной рябины и превратилась она в лужу воды. Потом отправилась Фуамнах к своему приемному отцу Бресалу, а Мидир исчез из дома и пропал в воде, что была прежде Этайн. И с той поры не было у Мидира больше супруги.
Между тем жар от очага, земля да воздух стянули воду и превратилась она в червяка, а тот стал потом красной мухой. Была эта муха не меньше головы воина, и не сыскать было прекрасней ее во всем свете. Слаще песен волынок, арф и рогов были звук ее голоса и жужжание крыльев. Словно драгоценные камни в сумерках сверкали ее глаза. Жажда и голод пропали б у всякого, увидь он ее сияние и ощути аромат. Любую немощь, болезнь и недуг излечили бы капли, что слетали с ее крыльев на человека. Всякий раз, когда случалось Мидиру обходить свои владения, сопровождала она его, летя подле. Насыщались воины, и всякий иной народ на празднествах и в собраниях, лишь увидев да услышав ее. Знал Мидир, что это Этайн является ему в таком обличье, и, пока летала она вокруг него, ни в чем не испытывал он недостатка и не думал искать себе жену. Засыпал он под ее жужжание, и будила его Этайн, лишь только приближался к Мидиру кто нибудь со злым умыслом.
Спустя недолгое время, пришла к Мидиру Фуамнах, и явились с ней как поручители три бога из Племени Дану: Луг, Дагда и Огма. Гневно попрекал Фуамнах Мидир и говорил, что не должна она покидать его, если только не будет на то воли ее поручителей. Отвечала ему Фуамнах, что не печалится о том, что сделала, ибо уж лучше позаботиться о своем благе, чем о ком то другом. И еще говорила она, что не будет Этайн от нее ничего, кроме зла, где бы в Ирландии они ни встретились и в каком бы обличии та ни предстала. Великие заклинания и заговоры, которые узнала от Бресала, произнесла Фуамнах, дабы прогнать и удалить от Мидира Этайн, узнала ее в услаждавшей его красной мухе. Стоило только видеть Мидиру эту муху, и уж не мог он полюбить ни одну женщину, а когда улетала она и не слышал Мидир ее жужжания, не было ему отрады ни в еде, ни в питье, ни в славной музыке.
Подняла Фуамнах чудодейственный ветер могучий, и унес он Этайн из Бри Лейт. Семь лет не знала она покоя ни на одном дереве, вершине, холме и горе во всей Ирландии и отдыхала лишь на прибрежных скалах да на волнах моря. Семь лет носилась она, по воздуху, пока не упала измученная на грудь Мак Ока, когда стоял он на холме Бруга. И тогда сказал Мак Ок: «Приветствую тебя, о Этайн (…)».
Приветствовал Мак Ок девушку в обличье красной мухи и пустил ее к себе на грудь в складку плаща. Отнес он ее к себе в солнечный покой  с окнами, дабы могла она вылетать наружу, и облачил ее в пурпурное одеяние. И куда бы ни отправлялся Мак Ок всюду следовал за ним тот солнечный покой, где каждую ночь он спал подле Этайн и ухаживал за ней, покуда не сделалась она вновь красива собой и довольна. Полон чудесных пахучих трав был тот покой, и набиралась она сил от цвета и запаха этих диковинных трав.
Узнала Фуамнах о любви Мак Ока и Этайн и о почете, которым окружили. И сказала она тогда Мидиру:
– Пусть придет сюда твой приемный сын, дабы могла я примирить вас, а сама отправиться на поиски Этайн.
Тогда отправил Мидир гонца к Мак Оку, и пошел тот поговорить с ним. Между тем приблизилась Фуамнах кружным путем к Бругу, а там снова наслала на Этайн вихрь, что унес ее из солнечного покоя и помчал, как в те семь лет прежних скитаний. Горестную и слабую нес ее порыв ветра, пока не опустилась Этайн на главный столб одного дома в Уладе, где в то время пировали. И упала она в золотую чашу, что стояла перед супругой Этара, героя из Инбер Кихмайне, что в королевстве Конхобара. Проглотила ее женщина вместе с питьем, и так была зачата Этайн в утробе той, что стала потом ее матерью. Прозвали ее тогда Этайн, дочь Этара, И прошло тысяча да двенадцать лет с той поры, как зачал Айлиль Этайн, до ее рождения от супруги Этара.
В Инбер Кихмайне росла Этайн, а вместе с ней пятьдесят дочерей благородных ирландцев. Всех их кормил и одевал Этар, дабы могли они во всякую пору прислуживать Этайн. Как то раз купались девушки в заливе и вдруг увидели всадника, сказавшего к им по равнине. Под ним была крепкая бурая лошадь с вьющимся хвостом и гривой, резвая и порывистая. Складками спадал зеленый плащ всадника, под которым была рубаха, расшитая красной нитью. От одного плеча до другого шла золотая заколка в его плаще. Посеребренный щит с золотой кромкой висел у него за спиной. Серебряная скоба была у того щита да золотая шишка. В руке держал всадник пятиконечное копье с золотыми полосами по древку от основания до наконечника. Золотистые волосы спускались ему на лоб, и придерживал их золотой обруч, дабы не падали они на лицо. Придержал он коня на самом берегу и поглядел на девушек, а все они в тот же миг полюбили его. И тогда спел он такую песнь:

Этайн сегодня здесь,
у Сид Бан Финд, что на запад от Айлбе,
средь отроков юных она,
на берегу Инбер Кихмайне.

Глаз короля исцелила она
водой из источника Лох Да Лиг,
ее проглотила с питьем
из чаши Этара жена.

Из за нее на охоту король
пойдет за птицами Тетбы,
двух коней потеряет он
в озере Лох Да Айрбрех.

Многие войны грядут
из за тебя, Эохайда из Миде,
сиды захвачены будут,
тысячи станут сражаться.

Ее воспели в этом краю,
желает она завладеть королем,
она…  Бе Финд,
потом стала нашей Этайн.

Потом ускакал от них воин, так что не узнали девушки, ни откуда он пришел, ни куда направляется.
Между тем пришел Мак Ок поговорить с Мидиром и не встретил Фуамнах. И тогда сказал Мидир:
– Перехитрила нас эта женщина, и коли только узнает она, что Этайн в Ирландии, непременно отправится погубить ее.
– Согласен с тобой,  – отвечал Мак Ок, – в том обличье, как унес ее от тебя вихрь, прожила она немного со мной в Бруге, а теперь ищет ее эта женщина.
Потом вернулся Мак Ок к себе и не нашел Этайн в стеклянном солнечном покое. Пустился он по следам Фуамнах и догнал ее у Аэнах Бодбгна в доме друида Бросала Этарлама. Набросился на нее Мак Ок, отрубил ей голову и забрал с собой в Бруг.
Есть в другом месте и еще рассказ,  как пали Фуамнах и Мидир от руки Мананнана в Бри Лейт. Говорится там:

Была женой Мидира безумная Фуамнах,
Сигмал, с вековыми деревьями холм,
в Бри Лейт – безупречное дело,
сожжены они там Мананнаном.

Примечания.

  Элкмар – имя означает «завистливый»; Бруг – ныне Ньюгрэндж на реке Бойн; здесь сохранились докельтские мегалитические памятники, считавшиеся ирландцами священными и окруженные множеством легенд.
  
Маг Инис – местность на севере страны, в Уладе

  …в дом Мидира, что в Бри Лейт, в Тетба… – речь идет об ирландском боге (возможно, вариант общекельтского) из Племен Богини Дану. Сид Бри Лейт располагался недалеко от современного Арда (графство Лонгфорд). Тетба – местность по обе стороны границы современных графств Лонгфорд и Уэстмит.

  Кнок Сиде – место поблизости от Бруга

  Клейтех – местность поблизости от Бруга

  Диан Кехт – бог врачеватель из Племен Богини Дану

  Здесь лакуна в тексте
  …в семь кумалов… имеется в виду ирландская единица стоимости, равная примерно трем молочным коровам. Первоначально слово кумал значило «женщина рабыня»

  В тексте говорится о двенадцати долинах, но названо только девять. Большинство из них относится к северу страны (к Уладу), а некоторые (Маг Лемна) – к Мунстеру, иные (Маг Техт, Маг Дула) не локализуются определенно.

  Здесь названо рек меньше, чем двенадцать. Реки Нас, Амнас, Ойхен, Оp отождествить с чем либо затруднительно.
  О Бресале Этарламе (Эхарламе) традиция ничего не сообщает, кроме того, что он был друид.

  …о Этайн… – Далее следует не переведенная нами реторика.
  …в солнечный покой… – Ирл. grianan в традиции встречается нередко и означает какую то солнечную комнату, балкон и т. п. Поскольку в данном случае он перемещается, представить, о чем идет речь, трудно.

  …от супруги Этара… – Эта фраза является очевидной интерполяцией.

  Глаз короля исцелили она… – Этот поэтический отрывок и предшествующий ему прозаический абзац, по всей видимости, являются интерполяцией, отражающей несколько иную версию вышеизложенных событий, согласно которой Мак Ок повреждает глаз Мидира, а Этайн излечивает его.
  … она… – неясность в тексте.

  Согласен с тобой… здесь пропуск в тексте; добавлено по другой рукописи.

  …и еще рассказ – это также интерполяция.

[София]

Продолжение.

                                                                              II

Начал править Ирландией король Эохайд Айрем,  и подчинились ему пять королевств страны, с их королями.  Вот их имена: Конхобар, сын Неса, Мес Гегра, Тигернах Тетбаннах, Ку Руи и Айлиль, сын Мата Муриск. И были главными крепостями Эохайда Дун и Фремайн в Миде и Дун Фремайн в Тетба.  Из всех крепостей Ирландии больше прочих любил он Фремайн в Тетба.
Через год созвал Эохайд ирландцев на праздник Тары, дабы назначить всем дань и повинности на шесть лет вперед. Так же, как прежде, отвечали ему на это ирландцы: не станут они приходить к королю, который не выбрал себе королевы. Правда это, что не было у Эохайда жены, когда стал он владыкой Ирландии. Разослал тогда он гонцов по всем пяти королевствам Ирландии, чтобы они разыскали там самую прекрасную девушку. И говорил он, что возьмет себе в жены лишь ту, которую до него не знал ни один ирландец. Отыскали ему такую девушку в Инбер Кохмайне, и была это Этайн, дочь Этара. Взял ее Эохайд в жены, ибо воистину подходила она ему по красоте, благородству, обличью и роду, молодости и славе.
Три сына было у Финда, сына Финдлуга, три сына королевы: Эохайд Фейдлех, Эохайд Айрем и Айлиль Ангуба. Полюбилась Этайн Айлилю Ангуба на празднике Тары после того уж, как разделила она ложе с Эохайдом. Беспрестанно желал он смотреть на нее, а уж это верный знак любви. Разумом укорял себя Айлиль за то, что он делал, но ничего не могло ему помочь, и волю его побеждало желание. Томился он, не желая запятнать свою честь, и ничего не говорил самой девушке.
Скоро стал ожидать он смерти, и тогда пришел к нему врачеватель по имени Фахтна.
– Болен ты одним из двух смертельных недугов, которые никому не под силу вылечить, – сказал он, – это муки любви и болезнь ревности.
От стыда не открылся ему Айлиль. Так оставался он во Фремайн Тетба при смерти, а Эохайд между тем отправился в путь по Ирландии и оставил он Этайн с Айлилем, чтобы как должно исполнила она погребальные обряды: рытье могилы, плач над умершим и заклание его скота.
Так каждый день приходила Этайн в покои к больному Айлилю, что беспрестанно смотрел на нее, и становилось ему тогда легче. Заметила это Этайн и призадумалась. Раз, когда остались они в покое вдвоем, спросила Этайн Айлиля, какова причина его болезни.
– Любовь к тебе, – отвечал ей Айлиль.
– Жаль, что так долго не говорил ты об этом, – сказала Этайн. – Если бы только я знала, уже давно бы ты выздоровел.
– Пожелай ты и ныне я б смог исцелиться, – ответил Айлиль.
– Воистину, есть у меня желание, – сказала Этайн.
И с тех пор каждый день приходила она к Айлилю мыть ему голову, подавать мясо и поливать воду на руки. Через трижды девять дней излечился Айлиль и сказал Этайн:
– Лишь одного не хватает мне для исцеления, и не знаю я, когда получу это.
– Завтра, – ответила Этайн, – но не годится позорить короля в его доме. Приходи ко мне на холм, что высится над ним.
Этой ночью не спал Айлиль, но ко времени встречи одолел его сон, и очнулся он лишь к третьему часу назавтра. Между тем пришла Этайн к холму и увидела там человека, во всем похожего на Айлиля, который принялся жаловаться на свою болезнь. И она говорила с ним так, как хотелось бы того Айлилю.
К третьему часу проснулся Айлиль и принялся горевать. Тут вошла к нему Этайн и спросила отчего это он сокрушается.
– Оттого, что уговорился я с тобой о свидании и не сдержал слова. Одолел меня сон, и лишь теперь я проснулся, – отвечал Айлиль.
– Что ж тут такого, – сказала Этайн, – ведь за этим днем будет другой.
И эту ночь провел Айлиль без сна, и горело перед ним яркое пламя, а подле стояла вода, чтобы промывать глаза.
В уговоренный час снова пришла на свидание Этайн и снова увидела человека, во всем схожего с Айлилем. Тогда вернулась она домой и опять встретила горюющего Айлиля. Так трижды приходила она в условленный час и трижды встречалась с тем же человеком.
– Не с тобою был мой уговор, – сказала ему Этайн, – откройся же, кто ты, пришедший ко мне? Не грех или похоть причина моей встречи Айлилем, но лишь то, что должен излечиться от своего недуга человек, которому суждено стать королем Ирландии.
– Ко мне то и должна ты приходить, – отвечал человек, – ибо когда звалась ты Этайн Эхрайде, дочь Айлиля, я был твоим мужем. Немалый выкуп реками и долинами заплатил я за тебя и оставил столько золота и серебра, сколько весишь сама ты.
– Как же зовут тебя? – спросила Этайн.
– Мидир из Бри Лейт, – отвечал человек.
– Отчего же расстались мы? – спросила Этайн.
– Из за чар Фуамнах и заклинаний Бресала Этарлама, – ответил ей Мидир. – Пойдешь ли со мной ты сейчас?
– Нет, – отвечала Этайн, – не оставлю я короля Ирландии ради человека не открывшего мне своего рода и племени.
И тогда сказал Мидир:
– Это я вложил в душу Айлиля страсть, что пожрала его плоть и кровь. Я же и отнял у него мужскую силу, дабы не случилось урона твоей чести. Пойдешь ли со мной ты, коли согласится на это сам Эохайд?
– С охотой пойду, – отвечала Этайн.
Потом возвратилась она домой.
– Хорошо встречаемся мы, – сказал Айлиль, – Ибо теперь я здоров, а честь твоя незапятнанна.
– Воистину так, – отвечала Этайн.
Между тем воротился домой Эохайд и возрадовался, найдя брата живым и здоровым. Благодарил он Этайн за то, что совершила она в его отсутствие.

III

Как то однажды в ясный летний день поднялся Эохайд Айрем, король Тары, на возвышение крепости полюбоваться на Маг Брег, что ярко сверкала оттенками всех цветов. Вдруг увидел он перед собой незнакомого воина. До плеч, покрытых пурпурным плащом, опускались его золотистые волосы. Светились его голубые глаза, В одной руке держал он пятиконечное копье, а в другой щит с белой шишкой и драгоценными камнями. Молчал Эохайд, ибо вечером ничего он не знал об этом воине, а утром ворота Тары еще не открывали.
Вскоре приблизился воин к Эохайду и тогда сказал король:
– Приветствую незнакомого нам воина!
– Для того то я и пришел, – ответил тот.
– Мы не знаем тебя, – сказал Эохайд.
– А я тебя знаю, – сказал ему воин.
– Как твое имя? – спросил Эохайд.
– Ничем оно не прославлено, – ответил воин, – я Мидир из Бри Лейт.
– Что ж привело тебя к нам? – спросил король.
– Желание испытать тебя в игре в фидхелл,  – сказал Мидир.
– И вправду искусен я в этой игре, – ответил на это король.
– Давай же немедля приступим, – сказал ему Мидир.
– Королева сейчас отдыхает, – сказал Эохайд, – а доска для игры в ее покоях.
– Есть у меня при себе доска, что не уступит твоей, – молвил Мидир.
И была та доска из чистого серебра, а фигуры на ней из золота, и в каждом углу доски сверкал драгоценный камень. Из бронзовых пластин был сработан мешочек для фигур.
Установил Мидир доску и предложил королю начинать.
– Не стану я играть, коли не сделаешь ты ставки, – сказал Эохайд.
– На что же мы будем играть? – спросил Мидир.
– Мне все равно, – отвечал король.
– Если случится тебе победить, – сказал тогда Мидир, – есть у меня пятьдесят темно серых коней с пятнистыми головами цвета крови, острыми ушами, широкой грудью, огромными ноздрями, тонкими ногами – мощные, резвые, быстрые, крепкие, коих легко запрячь пятьюдесятью украшенными эмалью уздечками. Получишь ты их уж назавтра к утру.
Согласился на это Эохайд и принялись они играть. Выпала в той игре победа Эохайду, и удалился Мидир, забрав с собой фидхелл.
На другое утро, проснулся Эохайд и, взойдя на рассвете на холм Тары,  увидел едущего к нему Мидира. Ничего не знал Эохайд о том, куда уходил он и откуда пришел, да только увидел пятьдесят темно серых коней с изукрашенными эмалью уздечками.
– Это по чести, – сказал Эохайд.
– Обещанное да свершится, – ответил Мидир. – Станем ли мы играть сегодня? – спросил он.
– С превеликой охотой, – сказал Эохайд, – но какую предложишь ты ставку?
– Коли выиграешь ты, – сказал на это Мидир, – получишь от меня пятьдесят свиней трехлеток с пятнистой щетиной, серым брюхом и голубой спиной. Каждая из них подкована, словно лошадь, а в придачу дам я тебе корзину из терновника, куда поместятся все они разом. И еще ты получишь пятьдесят мечей с золотой рукоятью, да пятьдесят красноухих коров с белыми красноухим телятами, стреноженными бронзовыми цепочками. И еще тебе дам пятьдесят баранов с тремя красными головами да тремя рогами у каждого. Еще дам я тебе пятьдесят мечей с костяной рукоятью, да пятьдесят пестроцветных плащей. Но каждое из обещанного получишь ты в свой срок.
Раз приемный отец Эохайда принялся расспрашивать его откуда добыл он все это богатство.
– Да нужно мне рассказать об этом, – ответил Эохайд.
– Воистину так, – сказал его приемный отец, – надобно тебе поостеречься его, ибо могущественный муж приходил к тебе. О сын мой, задай ка ему непосильные работы!
Потом явился к Эохайду его соперник, и возложил на него король великие дела: очищение Миде от камней, укрытие тростником всей Тетбы, прокладку гати через Мойн Ламрайге и посадку леса на Брефне. Так пел об этом филид:

Вот те четыре дела,
что возложил Эохайд Айрем
на множество храбролицых мужей,
с несчетными копьями и щитами.

Гать на Мойн Ламрайге,
лес на Брефне – нетрудное дело,
камни убрать с холмов Миде,
тростник на Тетбе.

Вот каковы были дела и условия.
– Немалого просишь ты от меня, – сказал Мидир.
– Воистину нет, – отвечал Эохайд.
– Тогда исполни мое желание и просьбу, – сказал Мидир, – и пусть везде, где признают твою власть, ни мужчина, ни женщина не выйдет из дома наружу до самого рассвета.
– Обещаю тебе это, – сказал Эохайд.
Не случалось еще никому дотоле ступать на эту трясину.
Потом приказал король своему слуге посмотреть, как осилят они гать. Отправился слуга на болото, и вдруг почудилось ему, что сошлись туда люди со всей земли от востока ее до запада. Сложили те люди холм из своей одежды, и ступил на этот холм Мидир. Принялись люди закладывать в болото стволы и ветви деревьев, а Мидир выкрикивал во все стороны приказания и подгонял их. Казалось, что люди со всего света кричат у него под ногами.
Потом принялись они валить на болото камни, гальку и глину.
Известно, что до этой ночи укрепляли ирландцы ношу на лбу быков, хоть и знали, что народ из сидов ставит ее на их загривок. Так же делал и Эохайд, и оттого зовется он Эохайд Айрем, что первый стал крепить ярмо к загривку быков. А вот что говорили те люди, строя гать:
– Положи туда, положи сюда, прекрасные быки, в час после заката, воистину тяжела работа, неведомо, кому польза, а кому вред от гати на Мойн Ламрайге.
Не бывало бы на всем свете лучше той гати, если бы не следил никто за их работой. А оттого остались в ней изъяны. Тогда воротился слуга к Эохайду и рассказал о небывалой работе, которую он видел, и о том, что на всем свете не сыскать силы чудесней, чем та, что исполнила ее.
Так говорили они и вдруг заметили шедшего к ним Мидира. Был он препоясан и злобен лицом. Испугался Эохайд, но все же приветствовал его.
– Не услышишь ты гневных речей в ответ на свою ярость, – сказал Эохайд, – а лишь просьбу укротить ее.
– Согласен, – отвечал на это Мидир, – а станешь ли ты играть в фидхелл?
– Какая же будет ставка? – спросил Эохайд.
– Та, которую каждый из нас пожелает, – ответил Мидир.
И в этот день выиграл Мидир.
– Ты победил сегодня, – сказал Эохайд.
– Будь на то моя воля, победил бы я и раньше, – ответил Мидир.
– Чего же ты хочешь? – спросил Эохайд.
– Обнять Этайн и получить от нее поцелуй, – сказал Мидир.
Помолчал Эохайд и сказал:
– Приходи через месяц, и тогда получишь то, что желаешь.
А за год перед тем, как пришел Мидир играть в фидхелл с Эохайдом, сватался он к Этайн, но не сумел получить ее. Звал он тогда ее Бе Финд и так говорил ей:

О Бе Финд, пойдешь ли со мной,
в дивный край, где нет наконечников копий,
волосы там, словно венок первоцвета,
тело ж как снег бело и прекрасно.

Нет в том краю слов «мое» и «твое».
Зубы белы там, а брови черны,
дивятся глаза там послушным телам,
щеки краснеют, как наперстянка.

Шеи там – стебли цветов,
яйца дроздов – наслаждение для глаз,
славно проникнуть в Маг Фаль,
тоскливо, коль знаешь Маг Мар.

Хоть по душе тебе пиво с Инис Фаль,
больше пьянит пиво Тир Мар,
прекрасна страна, о которой пою,
до старости все там юны.

Сладчайшие теплые реки текут в том краю,
любые там вина и мед
благородны там люди без всяких изъянов,
без похоти и без греха там зачатье.

Виден нам всякий в любой стороне.
нас же не видит никто,
тьма деяния Адама
спасла нас от общего счета.

О женщина, если придешь в благородный мой край,
на чело тебе ляжет златая корона,
пиво, вино, молоко ты и мед
будешь вкушать там со мной, о Бе Финд!

И отвечала ему Этайн:
– Пойду я с тобой, если сумеешь заполучить меня у моего мужа, а если не сумеешь, то и не пойду.
(…)
Тогда назначил Мидир встречу через месяц от того дня. В ту, пору созвал Эохайд лучших воинов и храбрейшие отряды Ирландии в Таре. Встали они вокруг нее и внутри, а король с королевой заперлись во дворце, ибо знали они, что придет к ним могущественнейший муж. В ту ночь сама Этайн разносила благородным ирландцам напитки, и было это одним из ее великих умений.
Так сидели они и беседовали и вдруг увидели Мидира, шедшего к ним по королевским покоям: И всегда то он был прекрасен собой, а в ту ночь еще прекрасней. Удивились тут все и примолкли, а король приветствовал его.
– Для того я пришел, – сказал Мидир, – чтобы получить обещанное. Да воздастся мне должное, как и я дал тебе то, что сулил.
– Не думал я о том до сегодняшней ночи, – сказал на это король.
– Сама Этайн обещала уйти со мной, – сказал Мидир. –
Тут залилась Этайн румянцем.
– Не красней, о Этайн, – сказал тогда Мидир, – ибо нет здесь ничего недостойного женщины. Целый год сулил я тебе самые прекрасные дары и все сокровища Ирландии, но не смог увести без согласия Эохайда. Воистину, пришлось мне завоевать тебя!
– Предупреждала я, – сказала Этайн, – что не отправлюсь с тобой, прежде чем не получу согласия Эохайда. Если решил уступить он, то можешь меня забирать.
– Не уступлю я тебя, – сказал на это Эохайд, – но пусть он обнимет тебя там, где ты стоишь, посреди дома.
– Так тому и быть, – сказал Мидир.
Тут взял он свое оружие в левую руку, а правой обнял Этайн и унес ее с собой через отверстие в крыше дворца. Устыдились тогда воины и окружили своего короля. Потом увидели они в небе над Тарой двух лебедей, что полетели в сторону Сид Фемен.  Отправился Эохайд со своими лучшими воинами к Сид Фемен, что зовется иначе Сид Бан Финд. И говорили тогда ирландцы, что надобно разрушить все волшебные холмы, какие только ни есть в Ирландии, дабы возвратилась к королю супруга.
Принялись воины срывать Сид Бан Финд, но тут явился к ним некий человек и сказал, что не бывало здесь женщины.
– Сам правитель сидов Ирландии приходил к вам, – сказал он еще, – а сейчас он и женщина в своем королевском дворце. Идите же, пока не дойдете туда.
Отправилось войско на север и стало срывать волшебный холм. Целый год да три месяца провели там воины, но все, что удавалось им вырыть за день, к утру возвращалось на место. Тогда возвратились воины к Сид Бан Финд и снова принялись разрушать го. И опять, явился к ним некий человек и сказал:
– Зачем выступаешь ты против нас, о Эохайд? Не уводили мы твоей жены и не творили иного зла. Остерегись же говорить то, что может повредить королю.
– Не уйду я отсюда, – сказал Эохайд, – пока а не узнаю, как вернуть мне свою жену.
– Возьми слепых щенят да слепых котят, – услышал он в ответ, – и брось их. Да делай так всякий день.
– Тогда ушли они, и сделал король, как было ему сказано. Когда же принялись они опустошать Сид Бри Лейт, то увидели вдруг идущего к ним Мидира.
– Зачем выступаешь ты против меня? – спросил он. – Довольно ты сделал мне зла, дав непосильную работу. Ты сам уступил мне свою жену, так не причиняй же мне больше вреда.
– Не будет она с тобой, – сказал на это Эохайд.
– Не будет, – ответил Мидир, – возвращайся же к дому и жди ее утром назавтра. И если на сей раз успокоился твой дух, перестань творить зло.
– Я согласен на это, – сказал Эохайд.
Тогда скрепил Мидир их договор и удалился прочь.
На другой день утром увидели воины пятьдесят женщин, лицом и одеждой во всем схожих с Этайн. Замолчали воины, а стоявшая перед девушками грязная служанка сказала королю:
– Теперь отыщи свою жену или возьми любую из них, ибо пришло нам время отправляться домой.
– Что же нам делать? – спросил Эохайд ирландцев. – И как превозмочь сомнения?
– Нечего нам сказать тебе, – отвечали воины.
– Тогда слушайте, – сказал Эохайд, – во всей Ирландии никто не подает напитки искусней, чем моя жена. Так я и узнаю ее.
Тогда поставили они двадцать пять девушек с одной стороны дома и двадцать пять с другой, а между ними котел с напитком. По одной с каждой стороны подходили к нему девушки, но все никак не мог Эохайд узнать Этайн. Наконец, осталось их всего две. Подошла первая из них к котлу, и тогда сказал Эохайд:
– Вот Этайн, да все же не она сама.
Стали тогда ирландцы переговариваться.
– Воистину она Этайн, хоть и не в обычае той так разливать напитки.
Тут удалились остальные девушки. Возрадовались ирландцы что совершил король великое деяние и славно отличились быки, и спасли они женщину от людей из волшебных холмов.
Как то погожим днем беседовали Эохайд с Этайн в королевском дворце и вдруг увидели идущего к ним Мидира.
– Добро тебе, о Эохайд, – сказал Мидир.
– Добро и тебе, – отвечал Эохайд.
– Не по чести поступил ты со мной, задав непосильные работы, – сказал Мидир, – и всегда ожидая зла.
– Не уступал я тебе своей жены, – сказал Эохайд.
– Скажи, есть ли у тебя еще дело ко мне? – спросил Мидир.
– Пока не дашь ты другого залога, не стану я говорить об этом, – ответил король.
– Скажи мне, доволен ли ты? – спросил Мидир.
– Вполне, – отвечал Эохайд.
– Я тоже доволен, и знай же, что понесла твоя жена, когда была со мной и родила на свет дочь, что сидит сейчас подле тебя, А жена твоя осталась со мной, и теперь ты снова отпустил ее.
С тем и ушел он.
Не стал тогда Эохайд снова идти войной на чудесный холм Мидира, ибо связан он был зароком. Воистину тяжело было ему от того, что пропала его жена, а дочь возлегла с ним на ложе. И зачала она от короля и принесла ему дочь.
– О боги, – сказал тогда Эохайд, – клянусь, что вовеки не посмотрим мы друг на друга с моей дочерью.
Тогда отправились двое слуг бросить девочку в колодец с хищными зверями. В самой глуши Слиаб Фуайт набрели они на жилище Финдлама, – пастуха из Тары. Никого не было в ту пору у него в доме. Поели они, а потом бросили девочку собаке со щенятами и пошли прочь. Вернулись обратно пастух со своей женой и увидели прелестную девочку. Удивились они и принялись растить ее, не зная, откуда она появилась. Выросла девочка крепкой, как и подобает дочери короля с королевой. Никому не сравниться было с ней в рукоделье. На что бы ни упал ее взор, все умела она украсить своими руками. Так и росла она в доме Финдлама и его жены, пока не увидели девушку люди короля Этерскела. Сказали они о том королю и тогда силой увели девушку, и сделалась она женой Этерскела. Стала она матерью Конайре, сына Этерскела.
Был Эохайд Айрем во Фремайн, что в Тетбе, и горевал оттого, что потерял Этайн. Тогда пришел Сигмал, внук Мидира от дочери его Ойкниа, и сжег Дун Фремайн. Пал Эохайд от его руки и забрал Сигмал голову короля в Сид Нента в отместку за честь своего деда, Мидира  (…)

Примечания.

  Эохайд Айрем – сложный и малоисследованный персонаж ирландской традиции, часто смешивающийся с Эохайдом Фейдлехом.

  …с их королями. – Традиционно считалось, что королевств в стране всего пять (Лейнстер, Улад, Коннахт, Мунстер и центральное королевство Миде), однако здесь говорится о пяти, помимо Миде, что объясняется признанием двух королевств Мунстера

  Дун Фремайн в Тетба – ныне Фривин Хилл (у западного берега озера Лох Овел, графство Уэстмит).

  Фидхелл – название весьма распространенной среди ирландской знати игры («знание дерева»). По преданию придумана богом Лугом. Точные правиле игры неизвестны, но, насколько можно судить, в центре доски, символизировавшем столицу, располагался верховный правитель, а по сторонам от него четыре короля. По бокам от них находились правители, нападение которых и следовало отразить.

  … на холм Тары… – здесь перевод условный: ирл. sossad может означать «ложе», «открытое пространство», «холм», «укрепление» и т. д.

  Так пел об этом филид… Этот поэтический отрывок – интерполяция, взятая из рифмованных dindsenchas, «преданий о разных местах».
  Маг Фаль, как и Инис Фаль (Долина Фаль и Остров Фаль), – Ирландия. Маг Мар и Тир Мар (Великая Долина и Великая Земля) – названия счастливого потустороннего мира ирландцев.
  … то и не пойду – Далее следует интерполяция и отрывок реторики, которые мы оставляем без перевода.

  Сид Фемен – знаменитый в ирландской традиции волшебный холм, расположенный близ совр. Сливенемон (графство Типперери)
  Далее следует интерполяция, оставленная без перевода.

[София]

Кухулин в бою
Дж. Лейендеккер, 1922

Кухулин ("пес Куланна"), в ирландской мифологии непобедимый воин, герой, центральный персонаж многих саг, чья вспыльчивость часто причиняла горе ему самому и окружающим. Матерью Кухулина была Дехтире, внучка бога любви Аонгуса. На свадебном пиру в ее кубок залетела муха, и Дехтире нечаянно проглотила ее. На девушку напал глубокий сон; ей приснился бог солнца Луг, который потребовал, чтобы она вместе с пятьюдесятью родственницами обернулась птицами и следовала за ним в потусторонний мир. Три года спустя стая птиц с ярким оперением вернулась в Эмайн Маху, столицу Ольстера. Жители принялись стрелять по ним из пращей, но не смогли попасть ни в одну. Было решено изловить птиц ночью, когда они заснут. Неожиданно вместо птиц воины обнаружили пятьдесят женщин, и среди них Дехтире, спящих в чудесной хижине. Дехтире принесла с собой дар потустороннего мира — сына по имени Сетанта. Суалтам Мак Рот, ее супруг, был так счастлив снова обрести жену, что усыновил мальчика, будущего героя Кухулина, которому отец Дехтире, друид Катбад, некогда предсказал славу великого воина. С детства Сетанта охотно учился военному искусству, но мало кто замечал, насколько парнишка силен и храбр. Опоздав на вечеринку, которую ольстерский кузнец Куланн устроил в честь короля Конхобара Мак Несса, юный герой у самых ворот был атакован свирепым псом и смог избежать смерти, размозжив ему голову. Хозяин горевал, потеряв верного стража, и Сетанта вызвался служить вместо собаки, пока не будет найдена замена. Куланн отклонил предложение, однако с тех пор Сетанта получил новое имя — Кухулин, "пес Куланна". Несмотря на предупреждение Катбада, что тому, кто в определенный день пойдет в первый бой, суждена короткая жизнь, Кухулин вскоре поднял оружие против врагов Ольстера, полубогов Фойла, Фаннела и Туахелла, а также против их многочисленных приспешников. В этой битве Кухулин впервые вошел в свой ужасающий боевой раж. Возвращаясь в Эмайн Маху на колеснице, увешанный окровавленными головами врагов, Кухулин, все еще находясь в состоянии боевого бешенства, принялся кружить вокруг крепости и вызывать на бой всех подряд. К счастью, героя остановила королева Ольстера, Мугайн. Она отправила ему навстречу сто пятьдесят женщин, которые несли три огромные кадки с водой. Кухулин позволил им усадить себя в воду. Первая кадка просто-напросто взорвалась, во второй вода закипела, а в третьей только сильно нагрелась. Так успокаивали юного героя, впервые познавшего вкус крови. Кухулину приглянулась Эмер, дочь коварного владыки Фогалла, который посоветовал ему поучиться боевой доблести и мудрости у чудесных наставниц Скатах, Уатах и Айфе из земли теней. Скатах научила героя его знаменитому боевому прыжку но, опасаясь за жизнь Кухулина, просила его не вызывать на поединок ее сестру Айфе. Однако Кухулину хитростью удалось победить деву-воительницу и провести с ней ночь. Уходя, герой оставил Айфе кольцо. Спустя годы, когда их сын Конлайх вырос, то отправился в Ольстер померяться силой с тамошними героями. Горячий и ловкий, он легко справился с Коналлом, молочным братом Кухулина, который, не вняв совету своей жены, также принял вызов смелого юноши. Судьба, однако, распорядилась, чтобы сын пал от руки отца. Кухулин сразился с могучим юным незнакомцем. Золотое кольцо на пальце Конлайха, подаренное Кухулином его матери, слишком поздно открыло герою имя собственного сына. Кухулин обрел славу непобедимого воина, когда защищал Ольстер от королевы Медб. Лишившись поддержки богини смерти Морриган, после того как отверг ее любовь, Кухулин получил ужасную рану в живот, которую даже Луг, его отец, не мог залечить. Он умирал стоя, привязав себя к священному камню. И тотчас Морриган, богиня войны и смерти, в обличье вороны уселась на его плечо, а враги отрубили Кухулину голову и правую руку, оставив тело стервятникам. Потерю защитника оплакивал весь Ольстер. 

Литература
Мифология древнего мира, -М.:Белфакс, 2002
Мифы, легенды и предания кельтов, -М.:Центрполиграф, 2004

Кухулин
Гиацинто Гаудензи

[София]

Ещё одна кельтская сага.

“Непобедимый Кухулин”.(А. Н. Фанталов, 1999)

Рождение Кухулина.

Однажды, когда Конхобар вместе со своими самыми знатными воинами находился в Эмайн-Махе, случилось вот что. Налетели на окрестные поля птицы неведомой породы и стали пожирать все плоды, злаки, траву, всю зелень до самого корня, так что остались после них лишь сухая земля да голые камни. Великая пе¬чаль охватила уладов при виде того, как погибает от этих птиц все пропитание их. И они решили снарядить девять колесниц, запрягши в них самых быстрых коней, ка¬кие только были в Уладе, чтобы пустить¬ся в охоту на птиц. Выехал на охоту и сам Конхобар, и сестра его Дехтире с ним; она в ту пору была уже взрослой девушкой и служила ему возницей. Выехали также и другие герои и возницы уладов, в том чис¬ле Брикрен, сын Карбада.
Тогда птицы, улетая от них, устреми¬лись в сторону горы Фуат и равнины Муртемне, к Эдман, к равнине Брега. Прекрас¬на была стая, улетевшая от уладов. Во главе ее как вожак неслась большая пти¬ца, величайшая, прекраснейшая в мире. Девятью двадцать было число всех птиц: они разделялись на пары, каждая из кото¬рых была соединена цепочкой из светло¬го золота. Двадцать же птиц прекрасной раскраски летели впереди других при каж¬дой переправе, и каждая пара их была со¬единена цепочкой из красного золота.
Затем птицы исчезли из глаз уладов, и никто не знал, куда они девались, кроме трех птиц, которые полетели на юг. Улады устремились вслед за ними, но тут настиг¬ла их ночь, так что и эти три птицы скры¬лись от них.
- Распряжем наших коней и поставим вместе колесницы,- сказал Конхобар. -Пусть кто-нибудь пойдет на разведку, по¬искать, не найдется ли какого-нибудь жи¬лья или пристанища для нас на эту ночь.
Пошли Конал Победоносный и Брикрен на разведку. Недолго пришлось им бро¬дить: вскоре заметили они одиноко стоящий дом, не очень большой, с виду не¬давно построенный и крытый белыми пти¬чьими перьями. Он был внутри вовсе не отделан и ничем не убран; не было в нем даже полатей и одеял. Только задний угол был приспособлен под кухню. Не было видно в доме никаких ценных вещей и даже ничего съестного. Двое хозяев, муж и жена, сидевшие в доме, ласково привет¬ствовали вошедших.
Конал Победоносный и Брикрен верну¬лись к Конхобару и другим уладам и рассказали им все, что видели и разузнали.
- Какая польза нам идти в этот дом? Нет там ничего путного, даже пищи ника¬кой. Да и мал он, чтобы приютить нас всех.
Все же улады решили направиться в этот дом. Они вошли в него все, сколько их было, поместились в нем со всеми сво¬ими конями и колесницами, и оказалось, что все это заняло очень мало места в доме. И они нашли там вдоволь пищи и одеял, всякого удобства и приятности; ни¬когда еще не случалось им лучше прово¬дить ночь.
После того как они с удобством там расположились, они увидели в дверях мужа, с виду юного, необычайно высоко¬го роста, с прекраснейшим в мире лицом. Он сказал им:
- Если вы считаете, что уже пришло время для ужина, то он будет вам сейчас подан. Ибо то, что вы ели раньше, было только закуской.
- Время как раз подходящее, - ответил Брикрен. И тогда им были поданы вся¬кие кушанья и напитки, по вкусу и жела¬нию каждого, после чего они, насытившись, захмелели и развеселились.
Тогда тот же муж им сказал: [93]
- Моя жена лежит сейчас в соседней комнате и мучится, рожая. Хорошо было бы, если б эта девушка с белой грудью, что с вами, пошла помочь ей.
- Пусть идет, - сказал Конхобар. Дехтире вошла в комнату, где рожала женщина. Вскоре та произвела на свет мальчика. В это же самое время статная кобыла, что была при доме, принесла двух жеребят, и юный муж подарил младенцу этих жеребят на зубок.
Когда улады утром проснулись, не было больше ни дома, ни хозяев, ни птиц, а одна лишь пустая равнина вокруг них. Они вернулись в великую Эмайн-Маху, захватив с собой новорожденного маль¬чика, кобылу и двух жеребят, которые ос¬тались подле них. Мальчик воспитывался при Дехтире, пока не подрос и не стал юношей. Тогда напала на него болезнь, и он от нее умер. Сильно оплакивали его все в Эмайн-Махе.
Больше всех печалилась Дехтире о смерти своего приемного сына. Три дня она ничего не ела и не пила. Затем, после та¬кой тяжкой скорби, ею овладела сильней¬шая жажда. Подали ей чашку с питьем. Когда она поднесла ее к губам, ей показа¬лось, что какой-то крошечный зверек хочет прыгнуть ей в рот из чашки. Она дунула, чтобы отогнать его. Посмотрели все: никакого зверька не было больше видно. Снова подали ей чашку, чтобы она глотну¬ла. И в то время, как она пила, зверек про¬скользнул ей в рот и пробрался внутрь ее.
Тотчас же она впала в сон, длившийся до следующего дня. Во сне ей предстал некий муж и возвестил, что ныне она за¬чала от него.
- Это я создал птиц, - сказал он ей. - Я побудил вас гнаться за птицами до того места, где я создал дом, приютивший вас. Я создал и женщину, мучившуюся рода¬ми; я же принял облик мальчика, который там родился, и меня воспитала ты; это меня оплакивали в Эмайн-Махе, когда мальчик умер. Но теперь я снова вернул¬ся, проникнув в твое тело в виде малень¬кого зверька, который был в питье. Я - Луг Длинной Руки, сын Этлепа, и от меня родится сын, ныне заключенный в тебе. Сетанта будет имя его.
После этого Дехтире забеременела. Пошли от этого меж уладов споры и ссо¬ры, ибо никто не мог понять, от кого зача¬ла она. Говорили даже, что виновник это¬го - сам Конхобар; ибо она часто спала возле него, так как он был к ней очень привязан.
После этого к Дехтире посватался Суалтам, сын Ройга. И Конхобар отдал ему сестру в жены. Она очень стыдилась взой¬ти на его ложе, будучи уже беременной. Она подошла к столбу, оперлась на него плечом и стала бить себя по спине и бед¬рам, пока - как ей показалось - не осво¬бодилась от плода. И сразу же она обре¬ла вновь свою девственность.
После этого она взошла на ложе Суалтама и родила ему сына. Величиной с трех¬летнего ребенка был младенец. Прием¬ным отцом его стал Кулан-Кузнец. Сетантой назвали мальчика, и имя это он носил до тех пор, пока не убил пса Кулана и не отслужил ему за это: с той поры стали звать его Кухулином.
Исландские саги. Ирландский эпос. - пер. А.А.Смирнова // БВЛ. М.: «Художественная литература», 1973. - С.583-586.

[Пикси]

Кад Годдо
Битва деревьев
(Сказания Уэльса. Круг Талиесина)

Я был многим, прежде, чем стал собой:
Я был узким волшебным мечом, — я верю,
так было;
Я был в воздухе каплей дождя, был лучами
звезды;
Я был словом ответа, я был книгой начал;
Я был тем, кто светит, — год и еще половину;
Я был мостом над устьями шести рек;
Я был тропой, я был орлом, я был челном
в океане;
Я был пеной над пивом, я был каплей в дожде;
Я был сталью в руке, был щитом в бою;
Я был струнами арфы волшебной, был пеной
морской;
Я был искрами в пламени, был дровами
в костре.
И я не был тем, кто молчал, я пел с тех пор, как
был мал;
Я пел в войске древесных ветвей,
пред британским вождем;
Я бил резвых коней...
Я бил страшного зверя в чешуях, о ста головах,
Я бил черную жабу — сто когтей на ней,
И волшебную, с гребнем, змею — сто душ
страдают под шкурой ее.
Я был в Каэр Невенир¹, где нападали трава
и деревья,
Где пели барды, и воины мчались вперед,
Где Гвидион поднимал свой жезл волшебства,
Где взывал он к Господу, и взывал к Христу,
Чтобы Тот, кто создал его, охранил его.
Тогда ответил Господь в словах и в земле:
"Создай себе войско из стойких деревьев,
И закрой Пеблиг от грядущей войны."
И когда совершил он чары, во имя нашей надежды,
И срубили деревья — воины встали,
И три вождя вступили в битву тягостных дней.
И кровь люден поднялась нам до бедер.
Ольшаник — лучший в строю — начал атаку;
Рябина и ива держались в хвосте;
Терновник был жаден до боя;
Могучий кизил — дерущийся князь;
Розовый куст в битве с толпою яростен был;
И плющ прекрасен, и дрок ужасен;
Над ворогом вишня смеялась; и шла позади
Береза с высокой мудростью —
Не по трусости, но потому, что была велика;
.. .чужеземцы над чужою водой...
Ель — впереди, правитель в сраженьи;
Ясень трудился, монархам служа;
И вяз в своей ярости сдвинуться с места не мог:
И прямо ударил бы, сбоку, и сзади;
Бирючина рада — бык битвы, князь мира;
Падуб размахивал зеленью, и он был в сраженьи;
Прекрасный боярышник сеял раненья;
Лоза рвалась в бой, нападая;
Папор крушил; ракитник толпу
Плугом косил; дрок невезуч,
Но ярость в руке его; прекрасен дерущийся
вереск —
Избранник в толпе, крушитель людей;
Мощен и яростен дуб, дрожали пред ним небеса
и земля; Лютый враг воинов, имя его — на дощечках;
                                         ...ужасал в поединке;
                 ...сдерживал тех, кто пришел из-за Врат.

Страшен разлившийся строй благородных деревьев;
Черный поток их горы обходит, в силе деревья;
Верхушки березы растут для нас — непреложная
Сила;
Верхушки дуба растут для нас от Гвархана
Маэлдэру,
Смеющегося со склона холма, господина...

Не был рожден я отцом и матерью;
Вот девять частей, из коих я создан, как
при Твореньи:
Из плодов фруктов, из плодов Бога — вначале;
Из первоцветов; цветов, что растут на холмах;
из лесных и древесных цветов;
Из основы земли был я создан;
Из крапивы цветков; и из вод девятой волны.
Колдовал меня Мат², раньше, чем стал я
свободен; Гвидион³ создавал меня — великая магия
из посоха чар;
От Эйрвиса и Эйрона, от Эйрона и Модрона;
От пяти полусотен магов и мастеров, могучих,
как Мат, был я рожден.
Господь меня создал, когда был он в огне —
Маг Магов создал меня...

Огненный бард! Обычай
 велик; я спеть могу все, что язык изречет
Я был на рассвете, я спал в багрянце;
Я был в обороне с Диланом Мором;
В мантии среди королей;
В двух крепких копьях, сошедших с небес;
В Ашгуне⁴ будут точить их, в битве, для коей
грянут они.
Я был волшебной змеей в холме, я был гадюкой
в озерах;
Я был звездным лучом; я был этим копьем;
Пятижды полсотни рабынь — цена моего
ножа;
Быстр, как чайка, мой бледно-желтый конь;
И сам я не слаб между морем и брегом;
Чешуйчат и красен мой щит, злато в его
кольце;
В Адви не рожден еще воин, что повергнет
меня,
Кроме Горонви из Доли Эдрыви⁵.
Я жил, как воин, пока не стал человеком букв;
Я бродил, я кружил, я спал на ста островах, я
жил в ста крепостях.

Друиды, в мудрости, пророчили Артуру⁶;
То, что раньше, — они постигают, что было
                                                 раньше;
Золотистый, золотошкурый, я украшу себя
                                       сокровищами;
И пребуду во славе пророчеством Девы.

Примечания.

1. Каэр Невенир — замок в Уэльсе.
2. Мат — Мат, сын Матоивн, — один из самых могущественных магов валлийских преданий.
3. Гвидон — Гвидон, сын Дон, племянник Мата, — могущественный маг, главный герой четвертой Ветви Мабиноги.
4. Аннун — Иной Мир в традиции Уэльса.
5. Горонви из Дол Эдрыви — валлийский маг, упоминаемый Триадами.
6. ... пророчили Артуру — имеется в виду король Артур.

из книги "Сказания Красного Дракона", сборника преданий и волшебных сказок кельтов Уэльса и Корнуолла, Москва, Менеджер, 1996

[София]

Уладский цикл ('Цикл красной ветви').


Рождение Конхобара

Вот повесть о том, как родился Конхобар.
Был в Уладе король по имени Эоху Салбуйде, сын Лойха. Родилась у него дочь, назвали ее Несс, дочь Эоху Салбуйде и приставили к ней для воспитания двенадцать женщин. Асса 1 - было имя первой из них, она должна была обучить девочку учтивости и хорошим манерам. В то же время один воин отправился в поход. Трижды по девять человек было с ним. Катбад, знаменитый друид2-вот кто был этот воин. Был наделен он большой мудростью, друидическим знанием и даром провидения, он родился в Уладе, но потом ушел оттуда. А теперь отправился он в дикое, пустое место, и было с ним трижды по девять человек.
Сражались они вместе, не зная устали, и всегда были вместе, ведь дали они клятву друг другу умереть всем вместе, все трижды по девять человек. И вот подошли они к одной пустоши в Уладе, Катбад был там со своими воинами и еще другие люди. Напали они на большой богатый дом, где собрались тогда все двенадцать воспитателей девушки, и убили всех. Все там были убиты, только сама девушка сумела убежать. Так никто и не знал, кто учинил это смертное злодейство. А девушка, плача, прибежала к отцу, она требовала мести. Ответил ей отец, что не может отомстить, ведь не знает он, кто учинил это смертное злодейство. Рассердилась на это девушка и сама решила отомстить за своих воспитателей. Собрала она воинов, трижды по девять человек было с ней. Много домов и дворов разрушила и разграбила она с ними. С тех пор прозвали саму ее Асса, ведь проявила она большую учтивость. А потом стали звать ее Нихасса, так велика была ее доблесть. Стало у нее в обычае расспрашивать каждого, кто встречался ей на пути: все хотела она узнать имя того воина, который учинил то смертное злодейство.
Как-то оказалась она в одной пустоши, а люди ее готовили пищу. Вдруг встала она и отправилась искать людей, чтобы задать им вопросы, как всегда делала она, попадая в новое место. Так шла она и вдруг увидела прекрасный источник. Решила она искупаться в нем, и положила рядом на землю оружие свое и одежду. И случилось так, что и Катбад был тогда в той же пустоши и подошел к тому же источнику как раз тогда, когда купалась в нем девушка. Встал он между нею и ее оружием и одеждой и обнажил свой меч над ее головой. - Пощади меня! - сказала девушка.
- Обещай исполнить три моих желания,- сказал Катбад.
- Чего ты хочешь? - спросила девушка.
- Хочу я, чтобы стал я твоим покровителем, чтобы был между нами мир и согласие и чтобы ты стала моей женой на всю жизнь.
- Уж лучше это, чем быть убитой,- сказала ему в ответ девушка.
Тогда сошлись вместе их люди, и в назначенный день Катбад пришел в Улад к отцу девушки. Тот сердечно приветствовал его и дал ему землю, называемую теперь Рат Катбада3. Была она возле реки, которая называлась Конхобар в Крих Росс4.
И вот однажды ночью напала на Катбада страшная жажда. Пошла Несс за питьем для него, но никакого питья найти не смогла. Тогда подошла она к реке Конхобар, зачерпнула воду чашкой и вернулась к Катбаду.
- Принеси огня, чтобы я мог видеть эту воду,- сказал Катбад.
Сделали так, и увидели тут в воде двух червяков. Обнажил Катбад свой меч над головой девушки, потому что захотел он убить ее.
- Выпей сама воду, которую ты принесла мне,- сказал Катбад,- или я убью тебя!
Сделала она два глотка той воды, и при каждом глотке проглотила она по червяку. С того дня о на понесла, и были люди, которые говорили, что от тех червей она и понесла. Но на самом деле король Фахтна Фатах5 был любовником этой девушки, и от него понесла она, а не от Катбада.
Тогда пошел Катбад к Фахтне Фатаху, сыну Рудрайга, чтобы поговорить с ним. Отправились они в долину Маг Инис. Когда настал ее день, испытала та женщина родовые муки. Сказал ей Катбад:
- О женщина, если в твоей это власти, пусть лишь завтра, а не сегодня, принесет твое лоно то, что хранит оно. Будет тогда твой сын королем Улада или даже всей Ирландии, и слава о нем навеки сохранится в наших землях. И запомнится этот день, как запомнится день появления на свет Иисуса, сына всемогущего Бога.
- Я сделаю так,- сказала Несс.- Один лишь есть у него путь, и освобожу я его тогда, когда будет надо.
И вышла Несс на луг на берегу реки Конхобар. Села она на камень у самого края. И опять стала она испытывать родовые муки. Так сказал тогда Катбад6 и предрек рождение Конхобара.
Несс, ты терпишь муки,
Бремя боли будит,
Дай родиться сыну.
Твои руки белы,
Дочь Эоху Бунде.
О моя супруга,
Будет смел и славен
Сын тебе на радость.
В этот час родится
Он, владыка мира,
Будет его сила
На века воспета.
В эту ночь родится
Повелитель битвы,
Не узнает плена
Он и Христос7.
Он рожден в долине
На высоком камне.
Будет славной повесть
О его правленье.
Пса узнает Улад,
Ум его и удаль.
Вызовет он ужас
В справедливом гневе.
Назван он Конхобар,
Будет он Конхобар8
Будет всюду первым
Он с оружьем алым.
Смерть его настигнет
После смерти Бога.
Светлый меч сверкает
Над холмами Лайм.
Видит ясно Катбад
Ум его и храбрость,
Он полюбит сына,
Как родного сына,
Будет сыном Фахтны
Как сказала Скатах9
В плен возьмет он многих
С севера и с юга.
О Несс!
И тогда девушка позволила ребенку родиться, и славным был ее сын, все в Ирландии узнали о нем. До сих пор стоит камень, на котором он родился на западе Айргдеха10. Так родился этот сын: в каждой руке у него было по червяку. Пошел он к реке Конхобар, и расступилась река перед ним. И тогда назвал его Катбад по имени той реки: Конхобар, сын Фахтны. Взял его Катбад на руки, дал ему имя и предсказал ему будущее, такую он промолвил песнь:
В славный час пришел он в мир,
Славен будет он.
Справедливым будет он,
Катбада он сын.
Катбада он сын
И прекрасной Несс
Вот пришел он в мир,
Навсегда мой сын.
Навсегда мой сын
Станет королем,
Песни сложит он,
Споры разрешит.
И всегда во всем
Будет первым он,
Мой любимый сын,
Голова моя.
Конхобар воспитывался у Катбада и всегда был рядом с ним, так что стали называть его некоторые: Конхобар, сын Катбада. А потом получил Конхобар власть в Уладе после матери своей и отца, ведь королем был Фахтна Фатах. А от Катбада получил он мудрость и друидическое знание, которые помогли ему выиграть битву при Гайрех и Илгайрех11 против Айлиля и Медб во время Похищения быка из Куальнге.

 

Комментарии

1 Асса-Имя девочки означает "легкая", "простая".

2 Друид - В ирландской древности - жрец, маг и прорицатель.

3 Рат Катбада-по всей видимости вымышленное поселение, определить местонахождение которого невозможно. Ирл. rath означает "укрепленное поселение".

4 Крих Росс - Имеется в виду местность на юге Улада.

5 Фахтна Фатах - В этой саге совмещены несколько традиционных версий появления на свет Конхобара. Одна из них, ничего не сообщая о мести Несс, говорит о встрече Катбада с девушкой и предсказании друида о необычайной судьбе ребенка, зачатого в этот час. Тогда Несс соединяется с Катбадом и носит ребенка три года и три месяца. Другая версия, изложенная здесь, включает известный в мифологии и фольклоре мотив зачатия посредством чудесных насекомых. Как отец Конхобара в традиции фигурировал и король Фахтна Фатах.

6 Так сказал тогда Катбад...-Ниже следует так называемая "риторика". Сам этот термин заимствован из латыни и применялся для обозначения нерифмованных композиций - по характеру большей частью пророчеств, заклинаний и пр. Риторики отличались намеренно усложненной структурой, делающей их далеко не всегда понятными В ряде саг настоящего издания фрагменты риторик по этой причине опускаются.

7 ...Он и Христос.-Соотнесение жизни Конхобара с жизнью Христа постоянно встречается в ирландской традиции. См. сагу "Смерть Конхобара"

8...Будет он Конхобар...- Имя правителя уладов образовано от слов соn cobair- "пес" и "желающий", "стремящийся".

9 Скатах - наделенная демоническими чертами женщина-воительница и прорицательница (имя ее обра- зовало от слова "тень" или "демон"). По преданию именно она обучила Кухулина множеству искусных боевых приемов. См. сагу "Сватовство к Эмер"

10 Аиргдех - местность в долине Муиртемне, на западе Крих Росс (см. примеч. 4). Там же родился и воспитывался Кухулин.

11 Гайрех и Илгайрех - Речь идет о местности, где в финале саги "Похищение Быка из Куальнге" происходит решающее сражение. Оно состоялось примерно в 30 км от впадения реки Шэннон в озеро Лох Ри, около современного города Моллингар

[София]

Король Конхобар
Гиасинто Гаудензи
1994

Конхобар Мак Несса, в ирландской мифологии король Ольстера, сын Фахтна Фахтнаха и Нессы, красавицы, которая, по одной из версий, зачала Конхобара от друида Катбада в канун свадьбы. Вскоре после свадьбы ее муж умер, и за Нессой стал ухаживать ее сводный брат и наследник престола Фергус Мак Рот. Несса решилась выйти за него замуж лишь при условии, что он позволит Конхобару править Ольстером в течение года. Король согласился и даже подарил юноше свое оружие. Честолюбивая и волевая королева научила сына всему, что необходимо великому правителю, и когда в условленный срок Фергус Мак Рот должен был снова занять трон, жители Ольстера дружно отказались его признать.
Король Конхобар был давно женат, когда безумно влюбился в Деирдре, дочь ольстерского вождя. При рождении девочки друид Катбад предсказал, что она вырастет красивейшей женщиной Ирландии и выйдет замуж за короля, но принесет родной земле несчастье. К тому времени, когда Деирдре выросла, Конхобар был уже стар. Девушка с отвращением отвергла его притязания и сбежала с красивым молодым воином Наойзе. Но король не собирался отказываться от своей любви. Конхобар созвал в королевскую резиденцию Эмайн Маху свою свиту, отряд славных воинов — знаменитую Красную Ветвь и организовал преследование и убийство Наойзе, чтобы жениться на Деирдре. В отчаянии она покончила с жизнью, бросившись с мчащейся колесницы.
Конхобар был убит из пращи волшебным камнем — это был знаменитый брейнбол, шар, слепленный Коналлом Победоносным из мозгов убитого им лейнстерского короля. Снаряд засел в черепе Конхобара, и несколько лет спустя, когда Конхобар Мак Несса впал в ярость, "шар из мозгов" убил его.

[Methos]

Есть такая книга - "МИФЫ КЕЛЬТСКИХ НАРОДОВ". Её автор - Надежда Сергеевна Широкова. Достаточно любопытный источник.
Кто интересуется, то может либо скачать ей, либо (если нет никакого желания искать) её могу выслать я сама. Формат - вордовский документ в RTF. Занимает - 2,75 Мб.

[София]

Книга "Ирландские саги", Сага 3. "Повесть о кабане Мак - Дато". Страницы 38 - 46 включительно. Перевод А.А.Смирнова.

ПОВЕСТЬ О КАБАНЕ МАК-ДАТО

Был у лагенов знаменитый король по имени Месройда, прозванный Мак - Дато. У него был пес, который охранял весь Лаген; (1) звали его Айльбе, и вся Ирландия была полна славы о нем.

Однажды явились посланцы от Айлиля и Медб просить Мак-Дато, чтобы он уступил им этого пса. И в тот же самый день и час пришли посланцу от Конхобара просить его о том же. Приветствовали и тех и других и провели в замок (2) Мак-Дато.

В те времена было только шесть замков во всей Ирландии. Замок Мак-Дато имел семь ворот, к которым вели семь дорог. Внутри его было семь очагов с семью котлами на них, и в каждом котле варились бычачина и соленая свинина. Всякий, кто приходил по одной из дорог, опускал вилку в котел. Если он попадал с одного удара в кусок мяса, то и съедал его; если же не попадал с первого раза, то не получало ничего. Итак, привели посланцев к ложу Мак-Дато, чтобы они рассказали ему, зачем пришли, до начала пира. Они изложили ему свое дело.

- Мы пришли, - сказали посланцы из Коннахта, - просить у тебя твоего пса для Айлиля и Медб. Ты за него получишь немедленно шесть тысяч дойных коров и колесницу с двумя конями, лучшими, какие есть в Коннахте, и через год - ровно столько же еще.

- И мы пришли, - сказали посланцы из Улада, - просить о том же для Конхобара. Дружба его для тебя значит не меньше. И он готов дать тебе столько же скота и еще столько же через год, да еще свою добрую дружбу в придачу.

Мак-Дато погрузился в великое молчание и провел так много часов, не принимая пищи и питья и только ворочаясь с боку на бок. Наконец жена спросила его:

- Что это за долгий пост? Пища пред тобой, а ты ничего не ешь. Что с тобой? Он не отвечал. Тогда она заговорила снова:

- Посетила злая бессонница
Мак-Дато в его доме.
Совет ему, видно, надобен,
Но ни с кем он не заговаривает.

К стене от меня отворачивается
Воин геройский, славный подвигами.
Тревожится жена разумная,
Почему у супруга бессонница.
Мак-Дато


Слово мудрое молвил Кримтан Ниа-Найр:
Не поверяй своей тайны женщине.
Плохо тайна хранится женщиной.
Сокровище рабу не вверяется.
Жена


Коль жене ты о деле поведаешь,
Разве станет хуже от этого?
Раз совет самому на ум нейдет,
Может статься, она поможет тебе.
Мак-Дато


На горе нам пса у Месройды Мак-Дато
Пришли сегодня просить для себя.
Много падет воинов прекрасных
Из-за этого пса, виновника распри.

Если не отдам я Конхобару его,
Нападет он на нас неминуемо;
Ни скоту моему, ни земле моей
Пощады не будет от войска его.

Если ж Айлилю отказать я решусь,
Обрушится он на страну мою.
Всех настигнет нас Кет, сын Матаха,
В пепел обратит дома наши.
Жена


Дам я тебе разумный совет.
К благу твоему клонится он.
Соглашайся пса им обоим отдать,
Пусть они меж собой спор боем решат.
Мак-Дато


Добрый совет дала ты мне,
Он вывел меня из смущения.
Не знаю, как пес попал ко мне, -
Так и знать не хочу, кто возьмет его.
Встал Мак-Дато и встряхнулся.

- Ну, теперь повеселимся с гостями, что пришли к нам. Три дня и три ночи провели посланцы в его доме. После этого он сначала позвал к себе пришедших из Коннахта.

- Я был в большом затруднении и долго колебался, - сказал он им. - Но вот я принял решение. Отдаю моего пса Айлилю и Медб. Пусть приходят они торжественно за ним сами, чтобы увести с собой. Будут им угощение и напитки обильные, и они получат пса. Добро пожаловать!

Довольны остались коннахтские послы этим ответом. Тогда он отправился к пришедшим из Улада и сказал им:

- После долгих колебаний я принял решение отдать пса Конхобару.-Да будет он горд этим? Пусть знатнейшие из уладов приходят за псом. Будут им дары и добрый прием от меня.

Довольны остались уладские послы. Один и тот же день назначил Мак-Дато и уладам и коннахтам, чтобы пришли за псом. И никто не пропустил этого дня. Воины двух королевств Ирландии явились в одно время к воротам замка Мак-Дато. Он сам вышел навстречу и приветствовал их.

- Хоть и не вполне я приготовился к приему, - сказал он, - добро пожаловать! Заходите во двор замка.

Они все вошли в замок: в одной половине его расположились коннахты, в другой - улады. Не мал был поистине этот дом. Семь ворот было в нем, и между каждыми двумя воротами было по пятидесяти полатей. Но неласковы были лица сошедшихся на пир: между многими из них бывали уже схватки раньше. Со времен за триста лет до рождества Христова шла распря между уладами и коннахтами.

Для гостей был заколот кабан Мак-Дато, который семь лет кормился молоком шестидесяти коров. Видно, ядом вскормили его, ибо великое побоище между мужами Ирландии произошло из-за него.

Итак, подали им кабана, обложенного кругом сорока быками, не считая всякой другой снеди кроме того. Сам МакДато распоряжался пиршеством.

- Даю слово, - сказал он, - других таких быков и кабанов не найти во всем Лагене. Если всего этого вам окажется сегодня мало, то завтра мы заколем для вас еще новых.

- Добрый кабан, - сказал Конхобар. - Поистине добрый, - сказал Айлидь. - Но кто будет его делить, о Конхобар?

- Чего проще! - воскликнул Брикрен, сын Карбада, (3) со своего верхнего ложа. (4) - Раз здесь собрались славнейшие воины Ирландии, то, конечно, каждый должен получить долю по своим подвигам и победам. Ведь каждый нанес уж не один удар кому-нибудь по носу.

- Пусть будет так, - сказал Айлиль.

- Прекрасно, - сказал Конхобар. - Тут у нас немало молодцов, погулявших на рубеже.

- Нынче вечером они тебе очень пригодятся, о Конхобар!-воскликнул Сенлайх Арад из тростниковой заросли Конолад, что в Коннахте. - Не раз оставляли они в моих руках жирных коров, когда я угонял их скот на дороге в тростники Дедаха.

- Ты оставил у нас быка пожирнее, - отвечали ему улады, - своего брата Круахнена, сына Руаддома, с холмов Кополада.

- Лучше того было, - сказал Лугайд, сын Курои, - когда вы оставили в руках у Эхбела, сына Дедада, в Темре Тростниковой, вашего Лота Великого, сына Фергуса, сына Лете.

- А что, если я напомню вам, как убил я Конганкнеса, сына Дедада, сняв с него голову?

Долго бесчестили они так друг друга, пока из всех мужей Ирландии не выдвинулся один, Кет, сын Матаха из Коннахта. Он поднял свое оружие выше всех других. Взяв в руку нож, он подсел к кабану.

- Пусть найдется, - воскликнул он, - средь мужей Ирландии тот, кто посмеет оспаривать у меня право делить кабана!

Погрузились в молчание улады.

- Эй, Лойгайре! - сказал Конхобар.

Лойгайре поднялся и воскликнул:

- Не бывать тому, чтобы Кет делил кабана перед нашим лицом!

- Погоди, Лойгайре, - отвечал Кет. - Я тебе кое-что скажу. У вас, уладов, есть обычай, что каждый юноша, получив оружие, должен испробовать его в первый раз на нашей меже. Пошел и ты к нашему рубежу, и мы встретились там. Пришлось тебе на меже оставить и колесницу и коней, а самому спасаться, получив рану копьем. Не тебе подступать к кабану!

И Лойгайре сел на свое место.

- Не бывать тому, - воскликнул другой прекрасный, рослый воин из уладов, вставая со своего дожа, - чтобы Кет делил кабана перед нашим лицом!

- Что это за воин? - спросил Кет.

- Лучший, чем ты, - был ему ответ. - Это Ангус, сын Руки в Беде, из Улада.

- А почему прозвали твоего отца Рукой в Беде? - спросил Кет.

- Почему же?

-Мне то известно,-сказал Кет.-Однажды выехал я на уладов. Пошла кутерьма. Все сбежались, в том числе и твой отец. Он метнул громадное копье в меня. Я подхватил его и пустил в него обратно; копье отшибло ему одну руку так что она упала на землю. Не его сыну спорить со мной. И Ангус сел на свое место.

- Выходите дальше, - сказал Кет, - или я примусь делить кабана.

- Не бывать тому, чтобы Кет делил кабана перед нашим лицом! - сказал другой прекрасный, видный воин из уладов.

- Что это за воин? - спросил Кет. - Эоган, сын Дуртахта, - сказали ему, - король Ферманага.

- Я тебя однажды уже встречал, - сказал Кет.

- Где же это было? - спросил тот.

- Это было перед твоим домом, когда я угонял твой скот. Поднялся крик кругом, и ты прибежал на него. Ты метнул в меня копье, которое я отразил щитом. Затем я поднял его и пустил в тебя: оно попало тебе в голову и выбило глаз. Все мужи Ирландии видят, каков ты, одноглазый. Это я выбил тебе другой глаз. И Эоган сел на свое место.

- Эй, улады,-крикнул Кет,-выходите дальше!

- Не будешь ты делить кабана! - крикнул Мунремур, сын Гергена.

- Уж не Мунремур ли это? - спросил Кет. - Так знай же, Мунремур, что я наконец уплатил тебе долг. Не прошло и половины дня с того часа, как я снял голову с троих людей, и один из них - твой старший сын. И Мунремур сел на свое место.

- Выходите дальше! - вскричал Кет.

- Выходим! - сказал Менд, сын Салхолкана.

- Это кто такой? - спросил Кет.

- Менд, - отвечали ему.

- Эге, - воскликнул Кет, - все славные имена выступают против меня! Ведь через меня твой отец получил свое прозвище. Я отрубил ему мечом пятку, и он спасся от меня, прыгая на одной ноге. Сыну ли Одноногого спорить со мной?

Тот сел на свое место.

- Выходите дальше! - крикнул Кет.

- Выходим! - воскликнул громадный седой воин из Уладов, страшный на вид.

- Кто это? - спросил Кет.

- Кельтхайр, сын Утехайра, - отвечали ему.

- Погоди немного, Кельтхайр, прежде чем сокрушать меня,-сказал Кет.-Случилось однажды, что я подкрался к твоему дому. Поднялся крик кругом. Все сбежались, и ты в том числе. Но это плохо для тебя кончилось. Ты метнул в меня копье. Я тоже метнул копье в тебя, и оно пронзило тебе ляжку и ранило чуть повыше. С тех пор болит твоя рана, и не было у тебя больше ни сыновей, ни дочерей. И ты хочешь состязаться со мной?

Кельтхайр сел на свое место.

- Выходите дальше! - крикнул Кет.

- Изволь! - заявил Кускрайд Заика из Махи, сын Конхобара.

- Это кто такой? - спросил Кет.

- Это Кускрайд, - отмечали ему. - Поистине лицо у него королевское.

- Невежлив ты, что не узнаешь меня, - сказал юноша.

- Ладно,-ответил Кет.-Первый свой боевой выезд, юноша, ты совершил против нас. На рубеже мы встретились с тобой. Ты оставил там треть людей, что были с тобой, и сам, помнится, ушел с дротиком в горле. Потому-то и не можешь ты вымолвить слова как следует, ибо мой удар порвал тебе связки в горле. С тех пор и зовут тебя Кускрайд Заика.

И так, одного за другим, обесчестил Кет всех воинов Улада.

В то время как он. с ножом в руке, уже готов был приняться за кабана, все увидели Конала Победоносного, входящего в дом. Одним прыжком очутился он среди собравшихся. Великим приветом встретили его улады. Сам Конхобар снял венец со своей головы и взмахнул им.

- Хотел бы и я получить свою долю! - воскликнул Конал. - Кто производит дележ?

-Пришлось уступить тому, кто делит сейчас,-сказал Конхобар, - Кету, сыну Матаха.

- Правда Ли,-воскликнул Конал,-что ты, Кет, делишь кабана?

Запел Кет:


- Привет тебе, Конал! Сердце из камня!
Дикое пламя! Сверканье кристалла!
Ярая кровь кипит в груди героя,
Покрытого ранами, победоносного!
Ты можешь, сын Финдхойм, (5) состязаться со мной!
В ответ запел Конал:


- Привет тебе, Кет, первенец Матаха!
Облик героя! Сердце из кристалла!
Лебединые перья! Воитель в битве!
Бурное море! Ярый бык прекрасный!

Все увидят, как мы сойдемся,
Все увидят, как разойдемся.
Пастух о битве нашей расскажет,
И простой работник не раз о ней вспомнит.
Выходят герои на схватку львиную.
Кто кого нынче в этом доме повалит?
- Эй, отойди от кабана! - воскликнул Конал.

- А у тебя какое право на него? - спросил Кет.

- У тебя есть право вызвать меня на поединок, - сказал Конал. - Я готов сразиться с тобой, Кет! Клянусь клятвой моего народа, с тех пор, как я взял копье в свою руку, не проходило дня, чтобы я не убил хоть одного из коннахтов, не проходило ночи, чтобы я не сделал набега на землю их, и ни разу не спал я, не подложив под колено головы коннахта.

- Это правда, - сказал Кет. - Ты лучший боец, чем я. Будь Анлуан здесь, он вызвал бы тебя на единоборство. Жаль, что его нет в доме.

- Он здесь, вот он! - воскликнул Конал, вынимая голову Анлуана из-за своего пояса.

И он метнул ее в грудь Кета с такой силой, что у того кровь хлынула горлом. Отступил Кет от кабана, и Конал занял его место.

- Пусть поспорят теперь со мной! - воскликнул он. Ни один из воинов Коннахта не дерзнул выступить против него. Но улады сомкнули вокруг него щиты наподобие большой бочки, ибо у плохих людей в этом доме был скверный обычай тайком поражать в спину.

Конал принялся делить кабана. Но прежде всего он сам впился зубами в его хвост. Девять человек нужно было, чтобы поднять этот хвост; и, однако же, Конал быстро съел его весь без остатка.

Коннахтам при дележе Конал дал лишь две передние ноги. Мала показалась им эта доля. Они вскочили с мест, улады тоже, и все набросились друг на друга. Началось такое побоище, что груда трупов посреди дома достигла высоты стен. Ручьи крови хлынули через порог.

Затем вся толпа ринулась наружу. С великим криком стали они там резаться. Поток крови, лившейся во дворе, мог бы привести в движение мельницу. Все избивали друг друга. Фергус вырвал дуб, росший посреди двора, вместе с корнями, и вымел им врагов за ограду двора. Побоище продолжалось за воротами.

Тогда вышел наружу Мак-Дато, держа рукой своего пса. Он спустил его, чтобы посмотреть, чью сторону примет пес своим песьим разумом. Пес принял сторону уладов и накинулся вместе с ними на коннахтов, которые, вконец разбитые, обратились в бегство.

Рассказывают, что на полях Айльбе, через которые отступали Айлиль и Медб, пес вцепился зубами в дышло их колесницы. Тогда Ферлога, возница Айлиля и Медб, так хватил его мечом по шее, что туловище его отвалилось; голова же осталась вцепившейся зубами в дышло. Оттого-то, по имени пса Айльбе, и прозвали это место Полями Айльбе.